Неточные совпадения
К ногам злодея молча
пасть,
Как бессловесное созданье,
Царем быть отдану во власть
Врагу царя
на поруганье,
Утратить жизнь — и с нею честь,
Друзей с собой
на плаху весть,
Над гробом слышать их проклятья,
Ложась безвинным под топор,
Врага веселый встретить взор
И смерти кинуться в объятья,
Не завещая никому
Вражды к злодею своему!..
А хоть бы и вам, — продолжал Медиокритский вразумляющим тоном, — скупиться тут нечего, потому что, прямо надобно сказать, голова ваша все равно что в
пасти львиной или
на плахе смертной лежит, пока этот человек
на своем месте властвовать будет.
— Батюшка, Иван Васильевич! — воскликнул он вдруг,
падая на колени, — вели меня казнить, только не вели этакого сраму
на себя принимать! Скорей
на плаху пойду, чем женюсь
на ее милости, тетка ее подкурятина!
Задний конец
плахи имеет продолбленную продолговатую дыру, сквозь которую проходит колышек, крепко утвержденный в нижней
плахе; это сделано с целию, чтобы задний конец верхней
плахи не мог соскочить; разумеется, верхняя
плаха поднимается и опускается
на нем свободно. Зверек, почуяв лакомую пищу, подходит и хватает ее зубами, сторожок соскакивает, верхняя
плаха падает и придавливает его.
Стульчиком называются две палочки, всегда из сырого тальника, каждая с лишком аршин длиною, которые кладутся крест-накрест и связываются крепкою бечевкою; потом концы их сгибаются вниз и также связываются веревочками, так что все четыре ножки отстоят
на четверть аршина одна от другой, отчего весь инструмент и получает фигуру четвероножника, связанного вверху плотно; во внутренние бока этих ножек набиваются волосяные силья, расстоянием один от другого
на полвершка; в самом верху стульчика, в крестообразном его сгибе, должна висеть такая же приманка, какую привязывают к сторожку
плахи; приманка бывает со всех сторон окружена множеством настороженных сильев; зверек, стараясь достать добычу, полезет по которой-нибудь ножке и непременно
попадет головой в силок; желая освободиться, он спрыгнет вниз и повиснет, удавится и запутается в сильях даже всеми ногами.
Старуха думала, что он
спит. Но он не
спал. Из головы у него не шла лисица. Он успел вполне убедиться, что она
попала в ловушку; он даже знал, в которую именно. Он ее видел, — видел, как она, прищемленная тяжелой
плахой, роет снег когтями и старается вырваться. Лучи луны, продираясь сквозь чащу, играли
на золотой шерсти. Глаза зверя сверкали ему навстречу.
Восходит к смерти Людови́к
В виду безмолвного потомства,
Главой развенчанной приник
К кровавой
плахе Вероломства.
Молчит Закон — народ молчит,
Падёт преступная секира…
И се — злодейская порфира
На галлах скованных лежит.