Неточные совпадения
А. А. Колокольцев схватил топор и нанес акуле удар ниже
пасти — хлынула кровь и залила палубу; образовалась широкая, почти
в ладонь,
рана.
Но Дубровский уже ее не слышал, боль
раны и сильные волнения души лишили его силы. Он
упал у колеса, разбойники окружили его. Он успел сказать им несколько слов, они посадили его верхом, двое из них его поддерживали, третий взял лошадь под уздцы, и все поехали
в сторону, оставя карету посреди дороги, людей связанных, лошадей отпряженных, но не разграбя ничего и не пролив ни единой капли крови
в отмщение за кровь своего атамана.
Обед был большой. Мне пришлось сидеть возле генерала Раевского, брата жены Орлова. Раевский был тоже
в опале с 14 декабря; сын знаменитого Н. Н. Раевского, он мальчиком четырнадцати лет находился с своим братом под Бородином возле отца; впоследствии он умер от
ран на Кавказе. Я рассказал ему об Огареве и спросил, может ли и захочет ли Орлов что-нибудь сделать.
Короткая фраза
упала среди наступившей тишины с какой-то грубою резкостью. Все были возмущены цинизмом Петра, но — он оказался пророком. Вскоре пришло печальное известие: старший из сыновей умер от
раны на одном из этапов, а еще через некоторое время кто-то из соперников сделал донос на самый пансион. Началось расследование, и лучшее из училищ, какое я знал
в своей жизни, было закрыто. Старики ликвидировали любимое дело и уехали из города.
Вот как это было: выстрелив
в стаю озимых кур и взяв двух убитых, я следил полет остальной стаи, которая начала подниматься довольно высоко; вдруг одна сивка пошла книзу на отлет (вероятно, она ослабела от полученной
раны) и
упала или села неблизко;
в одно мгновение вся стая быстро опустилась и начала кружиться над этим местом очень низко; я немедленно поскакал туда и нашел подстреленную сивку, которая не имела сил подняться, а только ползла, потому что одна нога была переломлена; стая поднялась выше.
В картине же Рогожина о красоте и слова нет; это
в полном виде труп человека, вынесшего бесконечные муки еще до креста,
раны, истязания, битье от стражи, битье от народа, когда он нес на себе крест и
упал под крестом, и, наконец, крестную муку
в продолжение шести часов (так, по крайней мере, по моему расчету).
Наконец,
в изнурении от
ран и усталости, я
падаю на землю и кричу: «Победа!» Генерал подъезжает ко мне и спрашивает: «Где он — наш спаситель?» Ему указывают на меня, он бросается мне на шею и с радостными слезами кричит: «Победа!» Я выздоравливаю и, с подвязанной черным платком рукою, гуляю по Тверскому бульвару.
Оказалось, что умертвия тут нет никакого, а последовала смерть от стужи, а
рана на голове оттого, мол, что
упала девка
в гололедь и расшибла себе голову.
Но больше всего их очаровывали и крепче всего запечатлелись
в их памяти его рассказы о военных походах, сражениях и стоянках на бивуаках, о победах и отступлениях, о смерти,
ранах и лютых морозах, — неторопливые, эпически спокойные, простосердечные рассказы, рассказываемые между вечерним чаем и тем скучным часом, когда детей позовут
спать.
Хаджи-Мурат вспомнил свою мать, когда она, укладывая его
спать с собой рядом, под шубой, на крыше сакли, пела ему эту песню, и он просил ее показать ему то место на боку, где остался след от
раны. Как живую, он видел перед собой свою мать — не такою сморщенной, седой и с решеткой зубов, какою он оставил ее теперь, а молодой, красивой и такой сильной, что она, когда ему было уже лет пять и он был тяжелый, носила его за спиной
в корзине через горы к деду.
Оно было как живое; вздрагивая, напрягаясь или
падая, причем трепет проходил по его поверхности, оно медленно покачивалось среди обступившей его группы масок; роль амура исполнял человек с огромным пером, которым он ударял, как копьем,
в ужасную плюшевую
рану.
Судьба меня душит, она меня давит…
То сердце царапнет, то бьёт по затылку,
Сударку — и ту для меня не оставит.
Одно оставляет мне — водки бутылку…
Стоит предо мною бутылка вина…
Блестит при луне, как смеётся она…
Вином я сердечные
раны лечу:
С вина
в голове зародится туман,
Я думать не стану и
спать захочу…
Не выпить ли лучше ещё мне стакан?
Я — выпью!.. Пусть те, кому спится, не пьют!
Мне думы уснуть не дают…
Такой удар лишает возможности крупную рыбу сильно биться и возиться на остроге, что непременно случится, если острога
попадет близко к хвосту или к концу рыла;
в обоих этих случаях большая рыба легко может сорваться и, несмотря на жестокие
раны, от которых впоследствии уснет, может уйти и лишить охотника богатой добычи.
Само собою разумеется, что колдун может произвести и противное тому действие, то есть пули и дробь станут непременно
попадать в цель и наносить смертельные
раны; рыба, зверь и птица повлекутся неведомою силою
в сети и снасти и, попавшись, никак не освободятся.
— Полно, отец, — говорила меж тем Евлампия, и голос ее стал как-то чудно ласков, — не поминай прошлого. Ну, поверь же мне; ты всегда мне верил. Ну, сойди; приди ко мне
в светелку, на мою постель мягкую. Я обсушу тебя да согрею;
раны твои перевяжу, вишь, ты руки себе ободрал. Будешь ты жить у меня, как у Христа за пазухой, кушать сладко, а
спать еще слаще того. Ну, были виноваты! ну, зазнались, согрешили; ну, прости!
Скажу ему, что он
В том виноват, скажу, что я его
Люблю, и
упаду в его объятья;
Он не погубит, он великодушен…
Но что хотела я? — другая уж владеет
Душой Фернандо… что хотела я?
Но нет, нет — нет, она любить не может
Как я; она не обтирала крови
С его глубоких
ран, она не просидела
У ног его ни ночи, трепеща,
Чтобы желанный сон не превратился
В сон беспробудный!.. нет! нет! нет!..
Она любить его как я не может!..
Якорев. Верно. Ну-с, так, значит, он выстрелил
в меня, я тотчас же ответил ему из моего нагана и бросился на землю, чтобы лёжа лучше стрелять, и стараясь
попасть ему, pardon [извините, (франц.) — Ред.],
в живот, чтобы нанести тяжёлую
рану. После третьего выстрела один из нападавших, впоследствии оказавшийся учеником художественной школы Николаем Уховым, был мною ранен легко
в колено…
А кровь все льет и льет; прижимает
рану к боку, хочет зажать ее, но не унимается кровь; видно, глубоко поранил он руку. Закружилось у него
в голове,
в глазах черные мухи залетали; потом и совсем потемнело;
в ушах звон колокольный. Не видит он поезда и не слышит шума: одна мысль
в голове: «Не устою,
упаду, уроню флаг; пройдет поезд через меня… помоги, Господи, пошли смену…»
Я и
упал в канаву, но только с такой
раной, от которой скоро поправился.
Кузьма
спал, раскинувшись, тяжелым и беспокойным сном; он метался головой из стороны
в сторону и иногда глухо стонал. Его грудь была раскрыта, и я увидел на ней, на вершок ниже
раны, покрытой повязкой, два новых черных пятнышка. Это гангрена проникла дальше под кожу, распространилась под ней и вышла
в двух местах наружу. Хоть я и до этого мало надеялся на выздоровление Кузьмы, но эти новые решительные признаки смерти заставили меня побледнеть.
Мне не хотелось
спать. Я смотрел во тьму степи, и
в воздухе перед моими глазами плавала царственно красивая и гордая фигура Радды. Она прижала руку с прядью черных волос к
ране на груди, и сквозь ее смуглые, тонкие пальцы сочилась капля по капле кровь,
падая на землю огненно-красными звездочками.
Я выжег порохом
рану затем, чтобы выжечь бешеную слюну, если она еще не успела войти
в кровь. Если же
попала слюна и вошла уже
в кровь, то я знал, что по крови она разойдется по всему телу, и тогда уже нельзя вылечить.
Беглецы оба
упали: Горданов от
раны в пятку, а Висленев за компанию от страха. Через минуту они, впрочем, также оба вместе встали, и Висленев, подставив свое плечо под мышку Горданова, обнял его и потащил к оставленному под горой извозчику.
Дворняга нюхает скворца и видит, что хозяин
попал не
в одну только голову. На груди зияет
рана, перебита одна ножка, на клюве висит большая кровяная капля…
— Никак помер? — испуганно прошептал Онуфриев, и вдруг сам зашатался. Алой струей брызнула кровь из
раны в боку и, не поддержи его вовремя под руку Милица, герой-солдат
упал бы вместе со своей ношей на землю.
Если же
в рану и
попал яд, то он должен был вытечь с кровью, так как у вас было сильное кровотечение.
— О, несчастный! ты взаправду
в крови! На тебя, верно,
напали ночные воры!.. О несчастный! Хорошо, что ты спасся от них под нашею кровлей. Останься здесь и подожди меня немного: я сейчас отнесу это охлажденное питье гостям и вмиг возвращусь, чтоб обмыть твои
раны…
Зыбин был наготове и ждал сэоего противника; он быстро отразил удар, и Василий Васильевич, не приготовившийся к отступлению, получил
в грудь тяжелую
рану. Он
упал, как пораженный молнией.
Несмотря на угрозы, они насилу могли допытаться у ослабленного от
ран пленника, что он послан был владетельным рыцарем Доннершварцем
в погоню за бежавшим из замка Гельмст русским, что старый гроссмейстер фон-Ферзен готов уже
напасть на них и отомстить им за соседей; что он уже соединился со всеми вассалами своими и соседями и что число их велико.
Например,
нападая на купцов, зазывающих покупателей, как можно осторожнее касайтесь немце-евреев-полотнянщиков, зазывающих покупателей разными быстрыми распродажами, которые устраиваются вследствие будто бы полученной хозяином магазина смертельной
раны в битве при Гранвелотте или же банкротства на сто миллионов голландского торгового дома.
Шпага Савина
попала ему
в левую сторону груди, скользнула по ребрам и нанесла только легкую
рану.
Но время залечивает всякие
раны. Залечило оно и сердечную
рану Салтыкова, он снова вошел
в колею московской жизни, и даже, как это ни странно, почувствовал, что с его сердца
спала какая-то тяжесть, и ему легче стало дышать и жить.
Несмотря на угрозы, они насилу могли допытаться у ослабевшего от
ран пленника, что он послан был владетельным рыцарем Доннершварцем
в погоню за бежавшим из замка Гельмст русским; что старый гроссмейстер фон Ферзен готов уже
напасть на них и отомстить им за соседей; что он уже соединился со всеми вассалами своими и соседями и что число их велико.
— Боже сохрани, — сказал молодой человек, — когда-нибудь провиниться перед вами
в таком тяжком проступке; да я думаю, и сам Михаил Аполлоныч признается, что он, сходя от Швабе, оступился и,
упавши, ушибся о ступеньку. Можете судить, как
рана была легка по следам, которые она оставила.
Один раз француз, которого брал Тихон, выстрелил
в него из пистолета и
попал ему
в мякоть спины.
Рана эта, от которой Тихон лечился только водкой, внутренно и наружно, была предметом самых веселых шуток во всем отряде, и шуток, которым охотно поддавался Тихон.