Неточные совпадения
Бывало, льстивый голос света
В нем злую храбрость выхвалял:
Он, правда,
в туз из пистолета
В пяти саженях
попадал,
И то сказать, что и
в сраженье
Раз
в настоящем упоенье
Он отличился, смело
в грязь
С коня калмыцкого свалясь,
Как зюзя пьяный, и французам
Достался
в плен: драгой залог!
Новейший Регул, чести бог,
Готовый вновь предаться узам,
Чтоб каждым утром у Вери
В долг осушать
бутылки три.
Находя, что все это скучно, Самгин прошел
в буфет; там, за длинным столом, нагруженным массой бутербродов и
бутылок, действовали две дамы — пышная, густобровая испанка и толстощекая дама
в сарафане,
в кокошнике и
в пенсне, переносье у нее было широкое, неудобно для пенсне; оно
падало, и дама, сердито ловя его, внушала лысому лакею...
Лакей вдвинул
в толпу стол, к нему — другой и, с ловкостью акробата подбросив к ним стулья, начал ставить на стол
бутылки, стаканы; кто-то подбил ему руку, и одна
бутылка,
упав на стаканы, побила их.
Я сидел долго-долго, наблюдая, как он скоблит рашпилем кусок меди, зажатый
в тиски; на картон под тисками
падают золотые крупинки опилок. Вот он собрал их
в горсть, высыпал
в толстую чашку, прибавил к ним из баночки пыли, белой, как соль, облил чем-то из темной
бутылки, —
в чашке зашипело, задымилось, едкий запах бросился
в нос мне, я закашлялся, замотал головою, а он, колдун, хвастливо спросил...
Пел он до поры, пока
в бутылке была водка, а потом валился боком на лавку или опускал голову на стол и так
спал до гудка.
— Ах, забияка! Вот я тебя! — и стучит
в стекло пальцем на воробья, который синичку клюнул… Затем идет
в кабинет и работает. Перед обедом выходит
в лес гулять, и за ним три его любимые собаки:
Бутылка, Стакан и огромная мохнатая Рюмка, которые были приучены так, что ни на одну птицу не бросались; а после обеда
спит до девяти часов.
Однажды, правда, она чуть было не увлеклась, и именно когда к ней привели на показ графа Ломпопо, который отрекомендовал себя камергером Дона Карлоса, состоящим,
в ожидании торжества своего повелителя, на службе распорядителем танцев
в Пале-де-Кристаль (рюмка водки 5 к.,
бутылка пива 8 к.); но Ломпопо с первого же раза выказал алчность, попросив заплатить за него извозчику, так что Фаинушка заплатить заплатила, но от дальнейших переговоров отказалась.
К тому времени ром
в бутылке стал на уровне ярлыка, и оттого казалось, что качка усилилась. Я двигался вместе со стулом и каютой, как на качелях, иногда расставляя ноги, чтобы не свернуться
в пустоту. Вдруг дверь открылась, пропустив Дэзи, которая, казалось,
упала к нам сквозь наклонившуюся на меня стену, но, поймав рукой стол, остановилась
в позе канатоходца. Она была
в башмаках, с брошкой на серой блузе и
в черной юбке. Ее повязка лежала аккуратнее, ровно зачеркивая левую часть лица.
Кочетова, с которым уже встречались
в отряде, я разбудил. Он целыми днями слонялся по лесу или
спал. Я принес с собой три
бутылки спирта, и мы пробеседовали далеко за полночь. Он жаловался на тоскливую болотную стоянку, где, кроме бакланов да бабы-птицы, разгуливавшей по песчаной косе недалеко от бивака, ничего не увидишь. Развлечения — охота на бакланов, и только, а ночью кругом чекалки завывают, за душу тянут…
Я тотчас же вернулся
в трактир, взял
бутылку водки,
в лавочке купил 2 фунта кренделей и фунт постного сахару для портных и для баб. Я пришел к ним, когда они, переругиваясь, собирались
спать, но когда я портным выставил
бутылку, а бабам — лакомство, то стал первым гостем.
К ним идет мальчик с фьяской [Фъяска — оплетенная соломой бутыль для вина.] вина
в руке и небольшим узлом
в другой, идет, вскинув голову, и кричит звонко, точно птица, не видя, что сквозь солому, которой обернута
бутылка,
падают на землю, кроваво сверкая, точно рубины, тяжелые капли густого вина.
Он лёг
спать не у себя
в каморке, а
в трактире, под столом, на котором Терентий мыл посуду. Горбун уложил племянничка, а сам начал вытирать столы. На стойке горела лампа, освещая бока пузатых чайников и
бутылки в шкафу.
В трактире было темно,
в окна стучал мелкий дождь, толкался ветер… Терентий, похожий на огромного ежа, двигал столами и вздыхал. Когда он подходил близко к лампе, от него на пол ложилась густая тень, — Илье казалось, что это ползёт душа дедушки Еремея и шипит на дядю...
Судьба меня душит, она меня давит…
То сердце царапнет, то бьёт по затылку,
Сударку — и ту для меня не оставит.
Одно оставляет мне — водки
бутылку…
Стоит предо мною
бутылка вина…
Блестит при луне, как смеётся она…
Вином я сердечные раны лечу:
С вина
в голове зародится туман,
Я думать не стану и
спать захочу…
Не выпить ли лучше ещё мне стакан?
Я — выпью!.. Пусть те, кому спится, не пьют!
Мне думы уснуть не дают…
Опрокидывая стулья, толкая стол, причем посуда и
бутылки звенели и
падали, купцы лезли на Маякина с бокалами
в руках, возбужденные, радостные, иные со слезами на глазах.
— Ступай,
спи! Ах ты, боже мой! — восклицала она, брезгливо отталкивая его. Он уходил от неё
в прихожую, где
спал, и всё более отдалялся внутренно, понемногу теряя своё бесформенное, тёпленькое чувство к ней. Лёжа
в постели, налитый обидой и острым, неприятным возбуждением, слышал, как Раиса густым, воркующим голосом пела задумчивую песню, всегда одну, и — звенит стекло
бутылки, стукаясь о рюмку…
Круг пола вертелся и показывал
в одном углу кучу неистовых, меднотрубых музыкантов;
в другом — хор, толпу разноцветных женщин с венками на головах;
в третьем на посуде и
бутылках буфета отражались огни висячих ламп, а четвёртый угол был срезан дверями, из дверей лезли люди и, вступая на вращающийся круг, качались,
падали, взмахивая руками, оглушительно хохотали, уезжая куда-то.
Через несколько дней я принес рано утром булки знакомому доценту, холостяку, пьянице, и еще раз увидал Клопского. Он, должно быть, не
спал ночь, лицо у него было бурое, глаза красны и опухли, — мне показалось, что он пьян. Толстенький доцент, пьяный до слез, сидел,
в нижнем белье и с гитарой
в руках, на полу среди хаоса сдвинутой мебели, пивных
бутылок, сброшенной верхней одежды, — сидел, раскачиваясь, и рычал...
Гроза утихла;
в комнате было накурено,
бутылка стояла пустая, а Павел Павлович
спал на другом диване.
— Откуда? — удивленно пошевелив бровями, спросил он. —
Упал я?… Забыл… Мне плиснилось — едем
в лодке — ты да я — лаков ловить… лашни с нами… водки
бутылка, тоже…
Женщина, прислуживавшая нам, вероятно, давно
спала; поэтому г-н Кругликов хлопотал сам: он накидал
в самовар мелкого льду, бросил углей и поставил его, на случай, у камелька. Потом принялся убирать со стола, причем не преминул, уставляя
бутылки, выпить еще рюмку какого-то напитка. Он становился все более мрачен, но, казалось, сон совсем не имел над ним власти.
Астреин совсем опустился. Он не только целый день ходил
в пальто и калошах, но и
спал в них, не раздеваясь. С утра до вечера он пил водку, иногда пил ее даже проснувшись среди ночи, доставая
бутылку, из-под кровати. Воспаленный мозг его одиноко безумствовал
в сладострастных оргиях.
Лариосик. Но тем не менее я водочки достал! Единственный раз
в жизни мне повезло! Думал, ни за что не достану. Такой уж я человек! Погода была великолепная, когда я выходил. Небо ясно, звезды блещут, пушки не стреляют… Все обстоит
в природе благополучно. Но стоит мне показаться на улице — обязательно пойдет снег. И действительно, вышел — и мокрый снег лепит
в самое лицо. Но бутылочку достал!.. Пусть знает Мышлаевский, на что я способен. Два раза
упал, затылком трахнулся, но
бутылку держал
в руках.
Матвей пошатнулся, и лицо его
в одно мгновение стало спокойным, равнодушным; Яков, тяжело дыша, возбужденный и испытывая удовольствие оттого, что
бутылка, ударившись о голову, крякнула, как живая, не давал ему
упасть и несколько раз (это он помнил очень хорошо) указал Аглае пальцем на утюг, и только когда полилась по его рукам кровь и послышался громкий плач Дашутки, и когда с шумом
упала гладильная доска и на нее грузно повалился Матвей, Яков перестал чувствовать злобу и понял, что произошло.
Остается одно только неиспробованное средство — пустить себе пулю
в лоб или, выпивши залпом три
бутылки коньяку, обалдеть и завалиться
спать…
Послышался хохот. Степан размахнулся и
в другой раз ударил
бутылкой по той же голове. Манафуилов пошатнулся и на этот раз
упал.
Графиня постояла немного и опустилась
в раздумье на землю. Около нее валялись две пустые
бутылки. Третья, содержавшая
в себе еще немного вина, стояла косо на траве и готова была
упасть. Тереза допила вино из этой
бутылки, поднялась и пошла к лошади.
Однажды, когда она еще была моложе, красивее и голосистее, у нее на даче,
в антресолях, сидел Николай Петрович Колпаков, ее обожатель. Было нестерпимо жарко и душно. Колпаков только что пообедал и выпил целую
бутылку плохого портвейна, чувствовал себя не
в духе и нездорово. Оба скучали и ждали, когда
спадет жара, чтоб пойти гулять.
После ужина вдруг взял
бутылку вина и собрался идти гулять. Настасья Николаевна испугалась и шепотом умолила актера пойти вместе с ним. До четырех часов они шатались по острову, Андреев выпил всю захваченную
бутылку;
в четыре воротились домой; Андреев отыскал
в буфете еще вина, пил до шести, потом опять потащил с собою актера к морю,
в пещеру. Тот не мог его удержать, несколько раз Андреев сваливался, — к счастию,
в безопасных местах, воротились только к восьми утра. Андреев сейчас же завалился
спать.
И пригласил меня к себе чай пить. Вся квартира-мезонин состояла из двух наших комнат, выходивших окнами на улицу, и боковой комнаты возле кухни, —
в этой комнате и жили хозяева. На столе кипел самовар, стояла откупоренная
бутылка дешевого коньяку, кусок голландского сыра, открытая жестянка с кильками, — я тут
в первый раз увидел эту склизкую, едкую рыбку. Сейчас же хозяин
палил мне и себе по большой рюмке коньяку. Мы выпили. Коньяк пахнул сургучом. И закусили килькой. Хозяин сейчас же опять налил рюмки.
Сцена представляет собой кабак Тихона. Направо прилавок и полки с
бутылками. B глубине дверь, ведущая наружу. Над нею снаружи висит красный засаленный фонарик. Пол и скамьи, стоящие у стен, вплотную заняты богомольцами и прохожими. Многие, за неимением места,
спят сидя. Глубокая ночь. При поднятии занавеса слышится гром и
в дверь видна молния.
Теперь пришлось поверить и слышанным мною раньше рассказам о том, как раздавал наместник Георгиев; получил Георгия солдат, который
в пьяном виде
упал под поезд и потерял обе ноги; получил солдат, которому его товарищ разбил
в драке голову
бутылкою. И многие
в таком роде.
Захар с видимым удовольствием принес
бутылку лафиту, два стакана, слабых папирос, которые курил Альберт, и скрипку. Но вместо того чтобы ложиться
спать, как ему приказал барин, сам, закурив сигару, сел
в соседнюю комнату.
Всю ночь не
спал и думал, как бы мне половчее подъехать к табачнице Вере Евстигнеевне.
В течение ночи выпил целую
бутылку квасу и решил передать ей мое стихотворение. Почем знать, может, она и растает.
На Татьяну Борисовну, как выражались дворовые села Грузина, «находило» — она то убегала
в лес даже
в суровую осень и пропадала там по целым дням, пока, по распоряжению графа, посланные его не находили ее сидящей под деревом
в каком-то оцепенении и не доставляли домой, то забиралась
в собор и по целым суткам молилась до изнеможения, и тут уже никакие посланные не
в состоянии были вернуть ее
в дом, пока она не
падала без чувств и ее не выносили из церкви на руках, то вдруг, выпросив у графа
бутылку вина, пила и поила вином дворовых девушек, заставляла их петь песни и водить хороводы, сама принимала участие
в этих забавах, вдруг задумывалась
в самом их разгаре, а затем начинала неистово хохотать и хохотала до истерического припадка.
И он, задыхаясь и колеблясь от гнева на ногах, пошел
в свою мастерскую, но он не лег
спать, — его пожирала простая физическая жажда мщения, — он сошел опять вниз, взял из буфета две
бутылки шампанского и обе их выпил, во все время беспрестанно волнуясь и то так, то иначе соображая свое положение.