Неточные совпадения
А если и действительно
Свой долг мы ложно
понялиИ наше
назначениеНе в том, чтоб имя древнее,
Достоинство дворянское
Поддерживать охотою,
Пирами, всякой роскошью
И жить чужим трудом,
Так надо было ранее
Сказать… Чему учился я?
Что видел я вокруг?..
Коптил я небо Божие,
Носил ливрею царскую.
Сорил казну народную
И думал век так жить…
И вдруг… Владыко праведный...
Понимаю, что вам может иногда приходить на сердце желание не обременять отца и братьев необходимыми на вас издержками…», но «от нас всегда зависит много уменьшить наши издержки», — поучает
своего корреспондента И. Д. Якушкин и переходит к моральной стороне вопроса: «Во всяком положении есть для человека особенное
назначение, и в нашем, кажется, оно состоит в том, чтобы сколько возможно менее хлопотать о самих себе.
По сдержанному выражению лица Раисы Павловны Прейн
понял с
своей обычной проницательностью, что ее смущает: ей хотелось окончательно уничтожить Нину Леонтьевну, а
назначение Тетюева в Петербург будет принято «болванкой» за дело ее рук.
Нет, здесь, — продолжал он, как будто сам с собой, — чтоб быть счастливым с женщиной, то есть не по-твоему, как сумасшедшие, а разумно, — надо много условий… надо уметь образовать из девушки женщину по обдуманному плану, по методе, если хочешь, чтоб она
поняла и исполнила
свое назначение.
Я не
понимаю, отчего пренебрегать скромным
назначением? и оно имеет
свою поэзию.
Губернский же предводитель молчал. Он, видимо, не благословлял такого намерения Тулузова, который из предыдущего разговора очень хорошо
понял, что почтенному маршалу дворянства просто-напросто хотелось жертвуемые на дворянский пансион деньги прицарапать в
свое распоряжение, и тогда, уж конечно бы, большая часть его капитала была израсходована не по прямому
своему назначению. Впрочем, не желая выводить губернского предводителя из его приятных чаяний, Тулузов поспешил ему сказать...
Я испытал на
своем веку много, так много, что теперь при воспоминании голова кружится, и я теперь крепко
понял мозгом,
своей изболевшей душой, что
назначение человека или ни в чем, или только в одном — в самоотверженной любви к ближнему.
— Не скрою от вас, — говорил Нагибин, — я смотрю на
свою роль несколько иначе, нежели рутинеры прежнего времени. Я миротворец, медиатор, благосклонный посредник — и больше ничего. Смягчать раздраженные страсти, примирять враждующие стороны, наконец, показывать блестящие перспективы вот как я
понимаю мое
назначение! Or, je vous demande un peu, s'il y a quelque chose comme un bon diner pour apaiser les passions! [А, скажите, есть ли что-либо лучше, чем добрый обед, чтобы утишить страсти!]
Не
понимаю, как мог этот Дольчини изменить до такой степени
своему назначению?
Во всех
своих делах он был медлительно-твердо обстоятелен и на то, что ему поручено было делать от начальства, употреблял все
свое внимание и не забывал ни на минуту, пока не исполнил всего, как он
понимал,
своего назначения.
Только
пойми, кто ты, и как, с одной стороны, ничтожно то, что ты ошибочно называешь собою, признавая себя в
своем теле, как необъятно велико то, что ты сознаешь истинно собою, — твое духовное существо, — только
пойми это и начни каждый час
своей жизни жить не для внешних целей, а для исполнения того истинного
назначения твоей жизни, которое открыто тебе и мудростью всего мира, и учением Христа, и твоим собственным сознанием, начни жить, полагая цель и благо твоей жизни в том, чтобы с каждым днем всё больше и больше освобождать дух
свой от обманов плоти, всё больше и больше совершенствоваться в любви, что в сущности одно и то же; только начни делать это — и с первого часа, дня ты почувствуешь, какое новое и радостное чувство сознания полной свободы и блага всё больше и больше будет вливаться в твою душу и — что больше всего поразит тебя — как те самые внешние условия, которыми ты так был озабочен и которые всё-таки так далеки были от твоих желаний, — как эти условия сами собой (оставляя тебя в твоем внешнем положении или выводя из него) перестанут быть препятствиями и будут только всё большими и большими радостями твоей жизни.