Неточные совпадения
— Слишком
понимаю, Иван:
нутром и чревом хочется любить — прекрасно ты это сказал, и рад я ужасно за то, что тебе так жить хочется, — воскликнул Алеша. — Я думаю, что все должны прежде всего на свете жизнь полюбить.
Нутро заинтересовано, —
поймите:
нутро!
— Ну вот, оба Иванычи! — и как-то
нутром засмеялся. — Ведь я тебя не спрашиваю, кто ты, да что ты? А нешто я не вижу, что твое место не здесь… Мое так здесь, я свое отхватал, будя.
Понял?
Бывает так: стоит узник перед узоналагателем и вопиет: пощади! А между тем, все
нутро у него в это время трепещет от гнева и прочих тому подобных чувств, и настолько явно трепещет, что сам узоналагатель это видит и
понимает. Эта формула испрошения прощения, конечно, самая искренняя, но я не могу ее одобрить, потому что редко подобная искренность оценивается, как бы она того заслуживала, а в большинстве случаев даже устраняется в самом зародыше.
Такова была дедушкина мораль, и я, с своей стороны, становясь на его точку зрения, нахожу эту мораль совершенно естественною. Нельзя жить так, как желал жить дедушка, иначе, как под условием полного исчезновения жизни в других. Дедушка это чувствовал всем
нутром своим, он знал и
понимал, что если мир, по малой мере верст на десять кругом, перестанет быть пустыней, то он погиб. А мы?!
«Собственность» — ты
понимаешь достаточно, то есть всем своим
нутром.
— И ежели по правде говорить, так вы уж чересчур скромного об себе мнения. Именно вы-то и не мерекаете, а самое
нутро видите. «Йён достанит!». Ах, голубчик, голубчик! неужто ж вы не
понимаете, что вы — финансист?
А в стороне — подростки, человеки всё больше серьёзные, хмурые, вдумчивые, они
нутром понимают силу грамоты и на отцов смотрят косо, неодобрительно.
Нюточка осталась одна и медленно, в раздумье, стала раздеваться. Это раздумье брало ее насчет Полоярова: он как-то так странно и неловко встретился с нею, как будто эта встреча почему-то была ему не по
нутру, почему-то досадна и неприятна; что же это значит? как
понять ей это?.. А между тем… между тем, не могла же она и не приехать: на это вынудила крайняя необходимость. Чем же теперь все это кончится, и что дальше будет?
Нутро другого — больное, темное, упадочное; жизнь томит его, как плен, на всякий удар жизненного грома он в смятении вздрагивает своими издерганными нервами; он не в состоянии
понять, что можно любить в этой жизни, где все только страхи и скорби.
— Слишком
понимаю, Иван;
нутром и чревом хочется любить, — прекрасно ты это сказал… Я думаю, что все должны прежде всего на свете жизнь полюбить.
« — Клейкие весенние листочки, голубое небо люблю я, вот что, — говорит Иван Карамазов. — Тут не ум, не логика, тут
нутром, тут чревом любишь…
Понимаешь ли ты что-нибудь в моей ахинее, Алешка, аль нет?
Борцов. Ты меня не
понимаешь…
Пойми ты, невежа, если в твоей деревянной, мужицкой голове есть хоть капля мозга, не я прошу,
нутро, выражаясь по-твоему, по-мужицкому, просит! Болезнь моя просит!
Пойми!