Неточные совпадения
Откуда возьмется и надутость и чопорность, станет ворочаться по вытверженным наставлениям, станет ломать голову и придумывать,
с кем и как, и сколько нужно говорить, как на кого смотреть, всякую
минуту будет бояться, чтобы не сказать больше, чем нужно, запутается наконец сама, и кончится тем, что станет наконец врать всю жизнь, и выдет просто черт знает что!» Здесь он несколько времени
помолчал и потом прибавил: «А любопытно бы знать, чьих она? что, как ее отец? богатый ли помещик почтенного нрава или просто благомыслящий человек
с капиталом, приобретенным на службе?
Гость и хозяин не успели
помолчать двух
минут, как дверь в гостиной отворилась и вошла хозяйка, дама весьма высокая, в чепце
с лентами, перекрашенными домашнею краскою.
Атвуд взвел, как курок, левую бровь, постоял боком у двери и вышел. Эти десять
минут Грэй провел, закрыв руками лицо; он ни к чему не приготовлялся и ничего не рассчитывал, но хотел мысленно
помолчать. Тем временем его ждали уже все, нетерпеливо и
с любопытством, полным догадок. Он вышел и увидел по лицам ожидание невероятных вещей, но так как сам находил совершающееся вполне естественным, то напряжение чужих душ отразилось в нем легкой досадой.
С минуту помолчали. Оба поглядели друг на друга во все глаза.
У него была привычка беседовать
с самим собою вслух. Нередко, рассказывая историю, он задумывался на
минуту, на две, а
помолчав, начинал говорить очень тихо и непонятно. В такие
минуты Дронов толкал Клима ногою и, подмигивая на учителя левым глазом, более беспокойным, чем правый, усмехался кривенькой усмешкой; губы Дронова были рыбьи, тупые, жесткие, как хрящи. После урока Клим спрашивал...
Самгин провел
с ним часа три, и все время Инокова как-то взрывало,
помолчит минут пять и снова начинает захлебываться словами, храпеть, кашлять. В десять часов пришла Спивак.
И, являясь к рыжему учителю, он впивался в него, забрасывая вопросами по закону божьему, самому скучному предмету для Клима. Томилин выслушивал вопросы его
с улыбкой, отвечал осторожно, а когда Дронов уходил, он,
помолчав минуту, две, спрашивал Клима словами Глафиры Варавки...
Он,
помолчав немного, начал так: «Однажды я ехал из Буюкдерэ в Константинополь и на
минуту слез… а лошадь ушла вперед
с дороги: так я и пришел пешком, верст пятнадцать будет…» — «Ну так что ж?» — «Вот я и боялся, — заключил Тимофей, — что, пожалуй, и эти лошади уйдут, вбежавши на гору, так чтоб не пришлось тоже идти пешком».
Помолчали опять
с минуту.
Федор Павлович опять
помолчал с две
минуты.
— В таком случае… конечно… я не смею… — и взгляд городничего выразил муку любопытства. Он
помолчал. — У меня был родственник дальний, он сидел
с год в Петропавловской крепости; знаете, тоже, сношения — позвольте, у меня это на душе, вы, кажется, все еще сердитесь? Я человек военный, строгий, привык; по семнадцатому году поступил в полк, у меня нрав горячий, но через
минуту все прошло. Я вашего жандарма оставлю в покое, черт
с ним совсем…
«Парень» опять
с минуту помолчал, приставив указательный палец ко лбу и как бы соображая; но в бледной, всё так же кривившейся от страха улыбке его мелькнуло вдруг что-то как будто хитрое, даже торжествующее.
Князь поморщился и
с минуту помолчал.
Вы уже знаете печальную, тяжелую весть из Иркутска. Сию
минуту принесли мне письмо Волконского, который описывает кончину Никиты Муравьева и говорит, что
с тою же почтою пишет к вам. Тяжело будет вам услышать это горе. Писать не умею теперь. Говорить бы еще мог, а лучше бы всего вместе
помолчать и подумать.
Он
с минуту помолчал. Ответы мои не удовлетворяли его: почему-то он ждал, что я перед ним, земцем, откроюсь. Потом он уперся руками в колени и опять в упор посмотрел на меня. Именно тем взглядом посмотрел, который говорит: а вот я смотрю на тебя — и шабаш!
— Дети мои, — сказал мягко отец Михаил, — вы, я вижу, друг
с другом никогда не договоритесь. Ты
помолчи, ерш ершович, а вы, Любовь Алексеевна, будьте добры, пройдите в столовую. Я вас задержу всего на пять
минут, а потом вы выкушаете у меня чая. И я вас провожу…
Опять
помолчали минуты с три. Шатов встал наконец
с постели.
С минуту помолчали; он вдруг улыбнулся давешнею детскою улыбкой.
Опять
с минуту помолчали. Шатов брезгливо и раздражительно ухмылялся.
С минуту опять
помолчали.
Яков Тарасович прищурил глаза, пожевал губами и, отвернувшись от крестника,
с минуту помолчал. Пролетка въехала в узкую улицу, и, увидав издали крышу своего дома, Фома невольно всем телом двинулся вперед. В то же время крестный, плутовато и ласково улыбаясь, спросил его...
— Когда! — воскликнули многие; и между тем глаза их недоверчиво устремлены были на горбача, который,
с минуту помолчав, встал, оседлал свою лошадь, надел рог, — и выехал со двора.
Женщина слушала, перестав дышать, охваченная тем суеверным страхом, который всегда порождается бредом спящего. Его лицо было в двух вершках от нее, и она не сводила
с него глаз. Он молчал
с минуту, потом опять заговорил дивно и непонятно. Опять
помолчал, точно прислушиваясь к чьим-то словам. И вдруг женщина услышала произнесенное громко, ясным и твердым голосом, единственное знакомое ей из газет японское слово...
— Значит, Настенька не дает из себя делать, что другие хотят? — молвила Марья Гавриловна. Потом
помолчала немного,
с минуту посидела, склоня голову на руку, и, быстро подняв ее, молвила: — Не худое дело, матушка. Сами говорите: девица она умная, добрая — и, как я ее понимаю, на правде стоит, лжи, лицемерия капли в ней нет.
Потом,
с минуту помолчав, так продолжал: — Видишь ли, Сергей Андреич, хоша я не богослов и во Святом Писании большой силы не имею, однако ж так думаю, что вера Христова и у нас, и у вас — одна.
Он снова засмеялся и
с наслаждением потер свои большие белые руки: едва ли он помнил в эту
минуту, что на них уже есть человеческая кровь. Да и надо ли это помнить человеку?
Помолчав, сколько требовало уважение к предмету, я спросил...
— Вот что меня удивляет, —
помолчав минуту, произносит она снова чарующим голосом, — как вы, такие милые, юные, непосредственные, такие чуткие, я бы сказала, дети сцены, как вы могли так поступить
с Давыдовым? Он со слезами на глазах говорил мне о том, как его обидели его дети, — продолжала Вера Федоровна.
Князь Василий несколько
минут помолчал, как бы собираясь
с силами.