Неточные совпадения
В этом предстояло немалое затруднение: всех главных лиц мы знали
по имени, а прочих нет; их
помнили только в лицо; оттого в списке у нас они значились под
именами: косого, тощего, рябого, колченогого, а другие носили название некоторых наших земляков, на которых походили.
— Шустова? Шустова… Не
помню всех
по именам. Ведь их так много, — сказал он, очевидно упрекая их за это переполнение. Он позвонил и велел позвать письмоводителя.
Кроме того, танцевали «экосез» и «русскую кадриль» (последнюю я, впрочем, только
по имени помню), ныне совсем оставленные.
Те
имена поминаешьТы иногда
по ночам…»
— Вырастешь, Саша, узнаешь —
Всё расскажу тебе сам...
— Это очень хитрый и злой ветер, вот этот, который так ласково дует на нас с берега, точно тихонько толкая в море, — там он подходит к вам незаметно и вдруг бросается на вас, точно вы оскорбили его. Барка тотчас сорвана и летит
по ветру, иногда вверх килем, а вы — в воде. Это случается в одну минуту, вы не успеете выругаться или
помянуть имя божие, как вас уже кружит, гонит в даль. Разбойник честнее этого ветра. Впрочем — люди всегда честнее стихии.
— Вы, — продолжал Иванов, — вы приобретете такое
имя… У меня кружится голова. Вы понимаете, — продолжал он страстно, — Владимир Ипатьич, герои Уэльса
по сравнению с вами просто вздор… А я-то думал, что это сказки… Вы
помните его «Пищу богов»?
Хотел, видимо,
помянуть имя божие, но остановился, подёргал себя за бороду, ухмыляется. Показалось мне в этом нечто ребячье, да и глаза его по-детски светят — просто, доверчиво.
Мысли их подобны старым богомолкам: топчутся
по земле, идут, не зная куда, попирают слепо живое на пути,
имя божие
помнят, но любви к нему не имеют и ничего не могут хотеть.
Дульчин. Только ты
помни, что это твоя последняя жертва. Теперь для меня настанет трудовая жизнь; труд, и труд постоянный, беспрерывный: я обязан примирить тебя с родными и знакомыми, обязан поправить твое состояние, это мой долг, моя святая обязанность. Успокой своих родных, пригласи их всех как-нибудь на днях, хоть в воскресенье. Я не только их не видывал, я даже
по именам их не знаю, а надо же мне с ними познакомиться.
Только немало меня удивило, что я всех своих солдат отлично знаю и в лицо и
по имени, а этого Семеона Мамашкина будто не слыхивал и про какую он дамскую никсу писал — тоже не
помню.
Генерал (Татьяне). Пошлите его ко мне, я буду в столовой пить чай с коньяком и с поручиком… х-хо-хо! (Оглядывается, прикрыв рот рукой.) Благодарю, поручик! У вас хорошая память, да! Это прекрасно! Офицер должен
помнить имя и лицо каждого солдата своей роты. Когда солдат рекрут, он хитрое животное, — хитрое, ленивое и глупое. Офицер влезает ему в душу и там все поворачивает по-своему, чтобы сделать из животного — человека, разумного и преданного долгу…
В том же году Загоскин сделал из своей повести «Тоска
по родине» оперу того же
имени, а Верстовский написал для нее музыку. Она была дана 21 августа 1839 года. Опера не имела успеха и очень скоро была снята с репертуара. Я не читал либретто и не видал пиесы на сцене, но слышал прежде некоторые нумера музыки и
помню, что они нравились всем.
Александр. Нужно
помнить не то, что вы моя мать, а что я — ваш сын — имею право на вашу помощь. Неужели вам непонятна ваша обязанность помочь мне встать на ноги? Необходимо
по крайней мере двести рублей; от этого зависит ход моей службы, карьера, достойная дворянского
имени и чести.
Я
помню, как об этом «довела» девочка, бывшая в «выносушках»,
по имени Агашка, и перед матушкою стояли разом эта Агашка, и ключница, производившая обыск, и Аграфена, а на столе в виде поличья лежал «шматок теста», которое она отняла от барских хлебов и хотела спечь из него лепешку Васёнке.
Потом Макрина зачнет, бывало, рассказывать про житье обительское и будто мимоходом
помянет про девиц из хороших домов, что живут у Манефы и
по другим обителям в обученье, называет поименно родителей их:
имена все крупные, известные
по всему купечеству.
— Ну, вот… Ну, вот и прекрасно, — говорит Игорь Милице в то время, как он и девушка шагают
по бесконечным улицам столицы. — Ей-Богу же, все выходит куда лучше, нежели я ожидал… Браво, Милочка, браво! Чудесный мальчуган из вас вышел. Только, чур,
помнить хорошенько: вы — Митя Агарин, паренек, недавно окончивший городское училище, круглый сирота и мой друг и приятель. A теперь забудьте, как можно скорее, ваше прежнее
имя, фамилию…
Жили в Казани и шумно и привольно, но
по части высшей „интеллигенции“ было скудно. Даже в Нижнем нашлось несколько писателей за мои гимназические годы; а в тогдашнем казанском обществе я не
помню ни одного интересного мужчины с литературным
именем или с репутацией особенного ума, начитанности. Профессора в тамошнем свете появлялись очень редко, и едва ли не одного только И.К.Бабста встречал я в светских домах до перехода его в Москву.
Зотов покрякал, покашлял и, пожимаясь от холода, встал с постели.
По давнишней привычке, он долго стоял перед образом и молился. Прочел «Отче наш», «Богородицу», «Верую» и
помянул длинный ряд
имен. Кому принадлежат эти
имена, он давно уже забыл и
поминал только
по привычке.
По той же привычке он подмел комнату и сени и поставил свой толстенький четырехногий самоварчик из красной меди. Не будь у Зотова этих привычек, он не знал бы, чем наполнить свою старость.
Ося молчал, ошеломленный. Правда, он знал, что
имя матери не произносилось в присутствии отца,
помнил, как последний строго и жестко осадил его, когда тот осмелился однажды обратиться к нему с расспросами о матери, но он был еще настолько ребенком, что не раздумывал над причиной этого. Станислава Феликсовна и теперь не дала ему времени на размышление. Она откинула его густые волосы со лба. Точно тень скользнула
по ее лицу.
— Скажи новгородцам, моей отчине, чтобы они исправились, заточенных освободили бы с честью, в земли мои и воды отнюдь не вступались, а
имя мое держали бы честно и грозно
по старине, исполняя обычай крестный, если хотят от меня милости и защиты. Прибавь им и накажи
помнить, что терпению бывает конец, а мое истощается… Ступай.
Когда Фалалей к нему подплыл и взмолился к нему,
помянув имя Христово, злодея не тронула эта мольба: он осветил утопающего факелом и, махнув багром, ударил им Фалалея
по голове.