Неточные совпадения
Был направлен в Москву, к царю Иоанну IV, папою Григорием XIII для примирения Иоанна с
польским королем Стефаном Баторием и образования лиги христианских
государств против Турции.
— Все, конечно, так! — прервал Истома, — не что иное, как безжизненный труп, добыча хищных вранов и плотоядных зверей!.. Правда, королевич Владислав молоденек, и не ему бы править таким обширным
государством, каково царство Русское; но зато наставник-то у него хорош: премудрый король Сигизмунд, верно, не оставит его своими советами. Конечно, лучше бы было, если б мы все вразумились, что честнее повиноваться опытному мужу, как бы он ни назывался: царем ли русским или
польским королем, чем незрелому юноше…
Едва Монархиня успела привести в лучший порядок внутреннее правление
государства, уже дерзостный Мустафа оскорбил величие России; объявил себя союзником
Польских мятежников; требовал, чтобы войско наше оставило Станислава им в жертву; и наконец, презирая священное право народов, заключил в темницу того, кто при его Дворе был образом Екатерины!
Но, к несчастью, Владимир имел сношения с западными
государствами — Стефаном венгерским, Болеславом III богемским и Болеславом I
польским.
Нелепость этой сказки, имеющей следы
польского происхождения, была бы очевидна для всякого русского, знающего, что никаких князей Владимирских с XIV столетия не бывало, но во Франции, где об России, ее истории и внутренней жизни знали не больше, как о каком-нибудь персидском или другом азиатском
государстве, слухи о Владимирской принцессе не могли казаться нелепыми, особенно если их поддерживали если не сам
польский посланник, Михаил Огинский, то такие
польские знаменитости, как, например, княгиня Сангушко.
— В войске русском, в судах, в местах финансовых, административных, вы везде стоите с нами рядом. Взгляните в адрес-календарь и вы удостоверитесь собственными глазами, сколько
польских имен занимают видные, почетные и выгодные места в
государстве.
Так изволите видеть, она всякой неправдой забирала чужие земли, а на поляках хотела отмстить за то, что они были некогда господами русского
государства, да и в цари был выбран самими русскими
польский королевич Владислав.
Замыслы эти не были известны Владиславу, хотя она с малолетства его и впоследствии, при кратковременных свиданиях с ним, старалась напитывать его восприимчивую, пылкую натуру любовью к
польской отчизне, которую, однако ж, до поры до времени сливала с русским
государством под одною державой.
Объяснялось это тем, что будто бы у светлейшего было желание получить
польскую корону, а по
польским законам королем мог быть гражданин и подданный этого
государства.