— А я уйду, как сделал Галактион… Вот и весь разговор. Наймусь куда-нибудь в приказчики, Тарас Семеныч, а то буду арендовать самую простую раструсочную мельницу, как у нашего Ермилыча. У него всегда работа… Свое зерно мужички привезут, смелют, а ты только
получай денежки. Барыши невелики, а зато и убытков нет. Самое верное дело…
— Самая это, ваше сиятельство, полезная вещь будет! А для простого народа, для черняди, легость какая — и боже ты мой! Потому что возьмем, к примеру, хоть этот самый хмель: сколько теперича его даром пропадает! Просто, с позволения сказать, в навоз валят! А тогда, значит, всякий, кто даже отроду хмелем не занимался, и тот его будет разводить. Потому, тут дело чистое: взял, собрал в мешок, представил в прессовальное заведение,
получил денежки — и шабаш!
Неточные совпадения
Правда, мужики этой компании, хотя и условились вести это дело на новых основаниях, называли эту землю не общею, а испольною, и не раз и мужики этой артели и сам Резунов говорили Левину: «
получили бы
денежки за землю, и вам покойнее и нам бы развяза».
Насчет залогов изволили говорить, так я уже, кажется, вам докладывал, что наши
денежки там сели и скоро их
получить не придется.
Рассказывали, что молодая супруга выказала при том несравненно более благородства и возвышенности, нежели Федор Павлович, который, как известно теперь, подтибрил у нее тогда же, разом, все ее
денежки, до двадцати пяти тысяч, только что она их
получила, так что тысячки эти с тех пор решительно как бы канули для нее в воду.
— Ни ложки, ни плошки не оставили! Полон дом серебра был, самовар серебряный был, сколько брильянтов, окромя всего прочего, — все припрятали! Плакали наши
денежки! дай Бог двадцать копеек за рубль
получить!
— А ты не будь дураком. Эх, голова — малина! У добрых людей так делается: как ехать к венцу — пожалуйте, миленький тятенька,
денежки из рук в руки, а то не поеду. Вот как по-настоящему-то. Сколько по уговору следовает
получить?
— А вы того не соображаете, что крупчатка хлеб даст народам? — спросил писарь. — Теперь на одной постройке сколько народу орудует, а дальше — больше. У которых мужичков хлеб-то по три года лежит, мышь его ест и прочее, а тут на,
получай наличные
денежки. Мужичок-то и оборотится с деньгами и опять хлебца подвезет.
— Ну, так как, мать? — спрашивал Ефим Андреич. — За квартиру будем
получать пять цалковых, а в год-то ведь это все шестьдесят. Ежели и четыре, так и то сорок восемь рубликов… Не баран чихал, а голенькие
денежки!
— Что станешь с ним, сударь, делать! Жил-жил, все радовался, а теперь вот ко гробу мне-ка уж время, смотри, какая у нас оказия вышла! И чего еще я, сударь, боюсь: Аким-то Кузьмич человек ноне вольной, так Кузьма-то Акимыч, пожалуй, в купцы его выпишет, да и деньги-то мои все к нему перетащит… А ну, как он в ту пору,
получивши деньги-то, отцу вдруг скажет:"Я, скажет, папынька, много вами доволен, а
денежки, дескать, не ваши, а мои… прощайте, мол, папынька!"Поклонится ему, да и вон пошел!
Вот папа твой, и надеялся он давеча
денежек получить, ан приказчик пришел: терпенковские крестьяне оброка не платят.
Опять и то: кабы я купцу рожь продал — я бы
денежки сейчас на стол
получил.
— Нет… Будь покоен. Сейчас вот сдам и
денежки получу… Н-да!
Это, пожалуй, и хорошо было «для удобства господ офицеров», но вид-то все-таки странный, а устройство этого буфета сделано тоже с подлостью, — чтобы ничем нашего брата бесплатно не попотчевать, а вот как: все, что у нас есть, мы все предоставляем к вашим услугам, только не угодно ли
получить «за чистые
денежки».
Не даром, други любезные,
денежки получаем…
— Продали… Как же. На прошлой неделе за пятьдесят тысяч продали. И
денежки чистоганом
получили, без рассрочек, — ответил тот. — Теперь «Соболь» последний раз от Молявиных бежит… Как разгрузится — к новой хозяйке поступит. Сдавать его здесь будут.
–…я говорю и, значит, повторяю. Старый рабочий; у него, понимашь, семья в пять-шесть человек, не на что даже ребятам ботинки купить.
Получает же столько, сколько молодой, одинокий. А этот вон на что
денежки тратит, — на атласные одеяла да вон на энти туфельки лаковые.
Давали друг другу без расписки, на слово, и день в день
получали обратно свои
денежки.
Еще при жизни родителя Андрей Тихоныч
получил регистраторский чин и
получал жалованья по девяноста по восьми копеек в месяц, без вычета на госпитали и раненых. Он уж обзавелся тросточкой и важно ею помахивал, прогуливаясь по дырявым тротуарам Бобылева, обзавелся зелеными замшевыми перчатками и на кровные
денежки справил суконную шинель горохового цвета «с семидесятью семью воротниками» — верх щегольства того времени.