Неточные совпадения
… В Люцерне есть удивительный памятник; он сделан Торвальдсеном в дикой скале. В впадине лежит умирающий лев; он ранен насмерть, кровь струится из
раны, в которой торчит обломок стрелы; он
положил молодецкую голову
на лапу, он стонет; его взор выражает нестерпимую боль; кругом пусто, внизу пруд; все это задвинуто горами, деревьями, зеленью; прохожие идут, не догадываясь, что тут умирает царственный зверь.
— А я так, напротив,
полагаю, что сюжет этот не романом, а трагедией пахнет, — возразил я. — Помилуйте! с одной стороны такая сила беззаветной любви, а с другой —
раны, скорпионы и, наконец, толкач! Ведь его чинами обходили,
на цепь сажали, под суд отдали, а он все продолжал любить. Это ли не трагедия?
Опричники отошли. Мельник нагнулся над Вяземским, перевязал ему
раны, прочитал «Отче наш»,
положил руку
на голову князя и начал шептать...
— Ox, — громко крякнул, сдерживая боль, Авдеев, когда его стали
класть на койку. Когда же его
положили, он нахмурился и не стонал больше, но только не переставая шевелил ступнями. Он держал
рану руками и неподвижно смотрел перед собой.
Он очертил глазом своим сверкающий круг, замкнув в этом круге слушателей,
положил руки
на стол, вытянул их и напряг, точно вожжи схватив.
Рана на лице его стала багровой, острый нос потемнел, и всё его копчёное лицо пошло пятнами, а голос сорвался, захрипел.
Дарил также царь своей возлюбленной ливийские аметисты, похожие цветом
на ранние фиалки, распускающиеся в лесах у подножия Ливийских гор, — аметисты, обладавшие чудесной способностью обуздывать ветер, смягчать злобу, предохранять от опьянения и помогать при ловле диких зверей; персепольскую бирюзу, которая приносит счастье в любви, прекращает ссору супругов, отводит царский гнев и благоприятствует при укрощении и продаже лошадей; и кошачий глаз — оберегающий имущество, разум и здоровье своего владельца; и бледный, сине-зеленый, как морская вода у берега, вериллий — средство от бельма и проказы, добрый спутник странников; и разноцветный агат — носящий его не боится козней врагов и избегает опасности быть раздавленным во время землетрясения; и нефрит, почечный камень, отстраняющий удары молнии; и яблочно-зеленый, мутно-прозрачный онихий — сторож хозяина от огня и сумасшествия; и яснис, заставляющий дрожать зверей; и черный ласточкин камень, дающий красноречие; и уважаемый беременными женщинами орлиный камень, который орлы
кладут в свои гнезда, когда приходит пора вылупляться их птенцам; и заберзат из Офира, сияющий, как маленькие солнца; и желто-золотистый хрисолит — друг торговцев и воров; и сардоникс, любимый царями и царицами; и малиновый лигирий: его находят, как известно, в желудке рыси, зрение которой так остро, что она видит сквозь стены, — поэтому и носящие лигирий отличаются зоркостью глаз, — кроме того, он останавливает кровотечение из носу и заживляет всякие
раны, исключая
ран, нанесенных камнем и железом.
Сейчас лег
на единственный диван,
положил ногу
на его боковую ручку (в этом положении боль от
раны была сноснее) и сказал Алехину: «Ну, расскажи все Аксакову, а я устал».
И всякий раз, окончив свой рассказ, Кузьма Васильевич вздыхал, качал головою, говорил: «Вот что значит молодость!» И если в числе слушателей находился новичок, в первый раз ознакомившийся с знаменитою историей, он брал его руку,
клал себе
на череп и заставлял щупать шрам от
раны…
Рана действительно была страшная, и шрам шел от одного до другого уха.
На другой день он был крайне удивлен, что две женщины занялись извлечением заноз из его ног, потом они перевязали ему
раны,
положив на них мелкие стружки шиповника.
И тут уже я так разрыдался, что матушка бросилась поить и брызгать меня водою, меня раздели и
положили в постель, в которой я опомнился через полтора месяца, изнеможденный, бледный, худой, с обритым теменем и растравленными
ранами на спине и
на затылке.
Что было делать? Мы останавливали повозки, просили скинуть часть груза и принять раненого. Кучера-солдаты отвечали: «не смеем», начальники обозов, офицеры, отвечали: «не имеем права». Они соглашались
положить раненого поверх груза, но раненый так здесь и очутился: с
раною в животе лежал
на верхушке воза, цепляясь за веревки, — обессилел и свалился.
— От смертельной
раны заговорила. А так царапины-то
на войне —
клад.
Солдаты, несшие раненого, и Суворов достигли перевязочного пункта. Искусный старый фельдшер Иван Афанасьевич быстро и умело принялся за дело. Он
положил раненого
на кожаный матрац и исследовал
рану зондом, покачал сомнительно седой головой.