Неточные совпадения
Потом Самгин ехал на извозчике в тюрьму; рядом с ним сидел жандарм, а на козлах, лицом к нему, другой — широконосый, с маленькими глазками и усами в стрелку. Ехали по тихим улицам, прохожие встречались редко, и Самгин подумал, что они очень неумело показывают жандармам, будто их не интересует человек, которого везут в тюрьму. Он был засорен словами
полковника,
чувствовал себя уставшим от удивления и механически думал...
Он вспомнил это тотчас же, выйдя на улицу и увидав отряд конных жандармов, скакавших куда-то на тяжелых лошадях, — вспомнил, что подозрение или уверенность Никоновой не обидело его, так же, как не обидело предложение
полковника Васильева. Именно тогда он
чувствовал себя так же странно, как
чувствует сейчас, — в состоянии, похожем на испуг пред собою.
Ромашов молча поклонился и пожал протянутую ему руку, большую, пухлую и холодную руку. Чувство обиды у него прошло, но ему не было легче. После сегодняшних утренних важных и гордых мыслей он
чувствовал себя теперь маленьким, жалким, бледным школьником, каким-то нелюбимым, робким и заброшенным мальчуганом, и этот переход был постыден. И потому-то, идя в столовую вслед за
полковником, он подумал про себя, по своей привычке, в третьем лице: «Мрачное раздумье бороздило его чело».
— Если вы действительно
чувствуете,
полковник, то благоволите дослушать, а не прерывать меня.
Чтобы поправить свою неловкость с первой рюмкой, я выпил залпом вторую и сразу
почувствовал себя как-то необыкновенно легко и
почувствовал, что люблю всю «академию» и что меня все любят. Главное, все такие хорошие… А машина продолжала играть, у меня начинала сладко кружиться голова, и я помню только
полковника Фрея, который сидел с своей трубочкой на одном месте, точно бронзовый памятник.
— Я
чувствую это,
полковник; благодарю вас за милое отношение ко мне и извиняюсь, что я не скажу своего имени, хоть повесьте меня.
— Дал он мне хину в облатке, а я её разжевал. Во рту — горечь нестерпимая, в душе — бунт.
Чувствую, что упаду, если встану на ноги. Тут
полковник вмешался, велел меня отправить в часть, да, кстати, и обыск кончился. Прокурор ему говорит: «Должен вас арестовать…» — «Ну, что же, говорит, арестуйте! Всякий делает то, что может…» Так это он просто сказал — с улыбкой!..
Елена, выйдя от
полковника со двора,
чувствовала, что у ней колени подгибаются от усталости; но третий адрес, данный ей из конторы, был в таком близком соседстве от дома
полковника, что Елена решилась и туда зайти: оказалось, что это был маленький частный пансион, нуждающийся в учительнице музыки. Содержательница его, сморщенная старушонка в грязном чепце и грязно нюхающая табак, приняла Елену довольно сурово и объявила ей, что она ей больше десяти рублей серебром в месяц не может положить.
От
полковника пахло каким-то спиртом, потом и скверным табаком, Судя по блеску его глаз, он, должно быть, часто раздражался, и Полканов, воображая его раздражённым,
почувствовал отвращение к этому старику.
— Верьте Маргарите, — захрипел старик. — Ей известно всё, что будет. Она ежедневно уверяет меня в этом. Ты, говорит, умрёшь, а Варьку ограбят и сломят ей голову… видите? Я спорю: — дочь
полковника Олесова не позволит кому-нибудь сломить ей голову, — она сама это сделает! А что я умру — это правда… так должно быть. А вы, господин учёный, как себя здесь
чувствуете? Тощища в кубе, не правда ли?
Барабошев. Поклонился, да глазами-то так и скосил на
полковника: на-ка, мол, Барабошев,
почувствуй!
Почувствовав некоторое затруднение в точной формулировке тех философских заключений, которые теснились под его форменной фуражкой,
полковник быстро повернулся опять к бродяге и измерил его с ног до головы пристальным и любопытным взглядом.
— Уверяю вас, вам же будет удобнее, если
полковник поселится у вас. Он и двое нас, адъютантов, и уж никто больше не будет вас тревожить. Знаете, первые дни всякие бывают неприятности. А у нас вы будете себя
чувствовать, как у Христа за пазухой.
Потом у Иванова, Курдюкова и Шиллера был, у
полковника Порошкова был, и там себя хорошо
чувствовал…
Этот портрет был залог не столько страстной любви, как светлой детской дружбы и целомудренных обетов; но когда розовая Аня сделалась женой
полковника и тот стал ревновать ее к кузену, — Саша
почувствовал себя в томленьях Дон-Карлоса. Он довел эти муки до помрачающих терзаний и… в эту-то пору подвернулся случай с деньгами и с обыском, к которому, как на грех, подошел
полковник.
Ко фронту подъехал
полковник, сердито ответил что-то на вопросы офицеров и, как человек, отчаянно настаивающий на своем, отдал какое-то приказание. Никто ничего определенного не говорил, но по эскадрону пронеслась молва об атаке. Раздалась команда построения, потом визгнули сабли, вынутые из ножен. Но всё еще никто не двигался. Войска левого фланга, и пехота и гусары,
чувствовали, что начальство само не знает, что́ делать, и нерешимость начальников сообщалась войскам.
И тут, глядя в блестящие влажные глаза,
полковник Пряхин понял, что перед ним сумасшедшая от любви, от гордости и от счастья женщина, — и ему сделалось страшно, и единственный раз за всю свою жизнь он
почувствовал обманчивую призрачность солнца, земли, на которой так твердо стоят его ноги, всего, что окружает и в чем живет человек.