Неточные совпадения
— Как же это?.. Я
надеюсь, по крайней мере, что имею удовольствие говорить с
полковником Кошкаревым?
Полковник упросил его на год или на два уехать в свои деревни,
надеясь сыскать случай поправить дело.
— Я отберу-с!.. Посоветуюсь еще с жандармским
полковником, и мы его вышлем из имений ваших! — сказал ей губернатор и отнесся потом к губернскому предводителю: —
Надеюсь, что вы хоть косвенно посодействуете нам!
— «А если есть?» — «Не
надеюсь, говорит, господин
полковник».
— И это тот самый человек, — продолжал Фома, переменяя суровый тон на блаженный, — тот самый человек, для которого я столько раз не спал по ночам! Столько раз, бывало, в бессонные ночи мои, я вставал с постели, зажигал свечу и говорил себе: «Теперь он спит спокойно,
надеясь на тебя. Не спи же ты, Фома, бодрствуй за него; авось выдумаешь еще что-нибудь для благополучия этого человека». Вот как думал Фома в свои бессонные ночи,
полковник! и вот как заплатил ему этот
полковник! Но довольно, довольно!..
— Нет, не: «ну, ваше превосходительство», а просто: «ваше превосходительство»! Я вам говорю,
полковник, перемените ваш тон!
Надеюсь также, что вы не оскорбитесь, если я предложу вам слегка поклониться и вместе с тем склонить вперед корпус. С генералом говорят, склоняя вперед корпус, выражая таким образом почтительность и готовность, так сказать, лететь по его поручениям. Я сам бывал в генеральских обществах и все это знаю… Ну-с: «ваше превосходительство».
Генерал-поручик Декалонг из Челябинска, недавно освобожденного от бунтовщиков, двинулся к Верхо-Яицкой крепости,
надеясь настигнуть Пугачева еще на Белорецких заводах; но, вышед на линию, получил от верхо-яицкого коменданта,
полковника Ступишина, донесение, что Пугачев идет вверх по линии от одной крепости на другую, как в начале своего грозного появления.
— Ответивши таким манером смотрителю, покойный улыбнулся этак и говорит солдатикам:"А что, ребята, к пяти часам будем в Рахине?"Ну, разумеется: ради стараться! Сейчас — барабаны! Песенники вперед! на приступ! гора к черту! — и к пяти часам у нас уж кипел горячий бой под Рахиным! К шести часам гидра была при последнем издыхании, а в девять
полковник уж был в Яжелбицах и говорил мне: ну, теперь я
надеюсь, что и ты не скажешь, что я ухи не заслужил? И скушал разом целых три тарелки!
— Да, я служу при главном штабе. Я очень рад, мой друг, что могу первый тебя поздравить и порадовать твоих товарищей, — прибавил Сурской, взглянув на офицеров, которые толпились вокруг бивака,
надеясь услышать что-нибудь новое от
полковника, приехавшего из главной квартиры.
Генерал. Вы вот пишете, что в Евангелии там такой и такой стих. Ведь это попы знают. Вы поговорите с батюшкой, а потом подумайте. Так-то лучше будет. Прощайте,
надеюсь до свиданья, когда поздравлю с царской службой. Пошлите батюшку. (Уходит, за ним
полковник и адъютант.)
Евдокия Антоновна (расцветая). S’il vous plat! [Пожалуйста! (франц.)] Пожалуйста! Как я счастлива,
полковник!
Надеюсь, больной ваш не опасен? Я так много наговорила Олечке о вас, и она ждет не дождется, бедняжка. Оля, дитя мое, ты знаешь, кто пришел?
— Мм… сомневаюсь, — покачал головой
полковник, — да если бы и удалось, я все-таки не рискнул бы отпустить вас. Помилуйте, на нас лежит, так сказать, священная обязанность охранять спокойствие и безопасность граждан, и как же ж вдруг отпущу я вас, когда вся местность, так сказать, в пожаре бунта? Это невозможно. Согласитесь сами, — моя ответственность… вы,
надеюсь, сами вполне понимаете…
Но главной, преобладающей страстью его была страсть к Фридриху II. Он благоговел перед этим «величайшим героем мира», как он называл его и готов был продать ему всю Россию. Ему были известны имена всех прусских
полковников за целое столетие. Фридрих основывал все свои расчеты на этом своем слепом орудии в Петербурге. Он
надеялся также на жену Петра Федоровича, отец которой состоял у него на службе. Говорят даже, что когда он пристраивал ее к русскому престолу, она даже ему слово помочь Пруссии.
— Он подделал бланк своего товарища графа Потоцкого на вексель в десять тысяч рублей. Тот заплатил, но сообщил об этом командиру и офицерам.
Полковник был сейчас у меня. Я отдал ему для передачи Потоцкому десять тысяч и умолял не доводить дело до офицерского суда. Сейчас поеду хлопотать у военного министра. Он,
надеюсь, пожалеет мои седины, не допустить опозорить мое имя…
— Да, надо, а то совсем будет плохо… Этот
полковник Прыжов… хорошо себя ведет, я его за это люблю… Вы ведь знаете: когда мужчина, который может считать себя видным… ну, и в таком полку служит, начнет за кем-нибудь ухаживать и увидит, что
надеяться ему трудно… на успех, он сейчас же разозлится и не может даже продолжать знакомства… А m-r Прыжов — гораздо добрее или умнее, как хотите… Мы с ним и теперь большие друзья.
Недели через две Василий Васильевич уехал к месту своего нового служения на берегу Невы. Служебные обязанности свели Хрущева с
полковником Антоном Антоновичем фон Зееманом, о котором,
надеюсь, не позабыл дорогой читатель.