Против же того, чтобы подозревать Бенни в польском эмиссарстве, служила, во-первых, его с самого первого шага видимая неспособность к
политической интриге, к которой в польской партии была надобность и были великие мастера.
— Я русский подданный… — крикнул он, зная, что газета, редактируемая Станлеем, не пользуется расположением русского посольства, как орган английских
политических интриг.
Трудно теперь решить, которое из этих указаний более справедливо и согласно ли которое-нибудь с истиной, но, принимая в соображение замечательное образование загадочной женщины, ее ловкость в
политической интриге, ее короткое знакомство с дипломатическими тайнами кабинетов, ее уменье держать себя не только в среде лиц высокопоставленных, но даже в кругу владетельных немецких государей, трудно поверить, чтоб она воспитывалась в трактире или булочной.
Оказалось, что это была жена какого-то константинопольского купца, женщина заносчивого характера и вздорного нрава, охотно мешавшаяся в дела
политической интриги и уверявшая, будто она находится в переписке со всеми европейскими дворами.
Здесь он настоятельно убеждал ее отказаться от своих замыслов, не идти на верную погибель, не связываться с поляками, которые только желают иметь ее своим орудием для достижения собственных замыслов, умолял ее возвратиться в Оберштейн и жить с князем Лимбургом, удаляясь от всех
политических интриг.
Неточные совпадения
После падения Франции я не раз встречал людей этого рода, людей, разлагаемых потребностью
политической деятельности и не имеющих возможности найтиться в четырех стенах кабинета или в семейной жизни. Они не умеют быть одни; в одиночестве на них нападает хандра, они становятся капризны, ссорятся с последними друзьями, видят везде
интриги против себя и сами интригуют, чтоб раскрыть все эти несуществующие козни.
Польские магнаты, иезуиты и другие люди, невидимо заправлявшие хитро придуманною
интригой и выведшие на
политическую арену несчастную женщину, конечно, и не вспоминали о ней.
Отошедший, казалось, на второй план, при появлении при русском дворе графа Джулио Литта, патер Грубер, готовился на самом деле сыграть одну из главнейших ролей в религиозно-политической
интриге, затеваемой в России Ватиканом.
Была минута, когда ему приходила в голову тревожная мысль; он читал французские романы, где герой женскими
интригами вовлекался в водоворот
политических действ и подобно ему вдруг похищался в карете, запертой на замок.
Видя, с каким увлечением и как энергично он преодолевал все трудности, можно было думать, что он был занят любовной
интригой, а не
политическим делом, за которое мог поплатиться свободой, а быть может, и жизнью.