Неточные совпадения
Вслед экипажам и встречу им густо двигалась толпа мужчин,
над ними
покачивались, подпрыгивали в седлах военные, красивые, точно игрушки, штатские в цилиндрах, амазонки в фантастических шляпах, тонконогие кони гордо взмахивали
головами.
Самгин, насыщаясь и внимательно слушая, видел вдали, за стволами деревьев, медленное движение бесконечной вереницы экипажей, в них яркие фигуры нарядных женщин, рядом с ними
покачивались всадники на красивых лошадях;
над мелким кустарником в сизоватом воздухе плыли
головы пешеходов в соломенных шляпах, в котелках, где-то далеко оркестр отчетливо играл «Кармен»; веселая задорная музыка очень гармонировала с гулом голосов, все было приятно пестро, но не резко, все празднично и красиво, как хорошо поставленная опера.
Внизу,
над кафедрой, возвышалась, однообразно размахивая рукою, половинка тощего профессора,
покачивалась лысая, бородатая
голова, сверкало стекло и золото очков. Громким голосом он жарко говорил внушительные слова.
Темно и глухо, как в винном подвале; только слышно было, что далеко-далеко вверху,
над головою, холодный ветер гулял по верхушкам дерев, и деревья, что охмелевшие козацкие
головы, разгульно
покачивались, шепоча листьями пьяную молвь.
Тёмные стены разной высоты окружали двор,
над ним медленно плыли тучи, на стенах разбросанно и тускло светились квадраты окон. В углу на невысоком крыльце стоял Саша в пальто, застёгнутом на все пуговицы, с поднятым воротником, в сдвинутой на затылок шапке.
Над его
головой покачивался маленький фонарь, дрожал и коптил робкий огонь, как бы стараясь скорее догореть. За спиной Саши чернела дверь, несколько тёмных людей сидели на ступенях крыльца у ног его, а один, высокий и серый, стоял в двери.
В тот же момент со всех баркасов с плеском и криками ринулись в воду вниз
головами десятки крепких, мускулистых тел. Прошло секунды три-четыре. Пустые лодки
покачивались, кланяясь. Взбудораженная вода ходила взад и вперед… Потом одна за другой начали показываться
над водою мотающиеся фыркающие
головы, с волосами, падающими на глаза. Позднее других вынырнул с крестом в руке молодой Яни Липиади.
Фигура человека, таким мрачным пятном ворвавшаяся сюда, теперь стушевалась, будто слившись с этою природой. И душа человека тоже начала с нею сливаться. Прошка полежал несколько минут, закрыв лицо согнутыми в локтях руками. Потом он открыл глаза и, подняв
голову, посмотрел на пруд, на лодки, которые опять мерно
покачивались на синих струях, разводя вокруг себя серебристые круги; на листья, которые дрожали
над ним в тонкой синеве воздуха, прислушался к чему-то, и вдруг легкая улыбка подернула его щеки.
Сима стоит
над ними, опустя тяжелую
голову, молча шевелит губами и всё роет песок пальцами ноги. Потом он
покачивается, точно готовясь упасть, и идет прочь, загребая ногами.
Сидит Жилин за татарином,
покачивается, тычется лицом в вонючую татарскую спину. Только и видит перед собой здоровенную татарскую спину, да шею жилистую, да бритый затылок из-под шапки синеется.
Голова у Жилина разбита, кровь запеклась
над глазами. И нельзя ему ни поправиться на лошади, ни кровь обтереть. Руки так закручены, что в ключице ломит.