Неточные совпадения
А стало бы, и очень бы стало
на прогоны; нет, вишь ты, нужно в каждом городе
показать себя!
А вы — стоять
на крыльце, и ни с места! И никого не впускать в дом стороннего, особенно купцов! Если хоть одного из них впустите, то… Только увидите, что идет кто-нибудь с просьбою, а хоть и не с просьбою, да похож
на такого человека, что хочет подать
на меня просьбу, взашей так прямо и толкайте! так его! хорошенько! (
Показывает ногою.)Слышите? Чш… чш… (Уходит
на цыпочках вслед за квартальными.)
Городничий. Жаловаться? А кто тебе помог сплутовать, когда ты строил мост и написал дерева
на двадцать тысяч, тогда как его и
на сто рублей не было? Я помог тебе, козлиная борода! Ты позабыл это? Я,
показавши это
на тебя, мог бы тебя также спровадить в Сибирь. Что скажешь? а?
Хлестаков, молодой человек лет двадцати трех, тоненький, худенький; несколько приглуповат и, как говорят, без царя в голове, — один из тех людей, которых в канцеляриях называют пустейшими. Говорит и действует без всякого соображения. Он не в состоянии остановить постоянного внимания
на какой-нибудь мысли. Речь его отрывиста, и слова вылетают из уст его совершенно неожиданно. Чем более исполняющий эту роль
покажет чистосердечия и простоты, тем более он выиграет. Одет по моде.
Бобчинский (перебивая).Марья Антоновна, имею честь поздравить! Дай бог вам всякого богатства, червонцев и сынка-с этакого маленького, вон энтакого-с (
показывает рукою), чтоб можно было
на ладонку посадить, да-с! Все будет мальчишка кричать: уа! уа! уа!
Аммос Федорович. Да кто выпустил — вот кто выпустил: эти молодцы! (
Показывает на Добчинского и Бобчинского.)
Не горы с места сдвинулись,
Упали
на головушку,
Не Бог стрелой громовою
Во гневе грудь пронзил,
По мне — тиха, невидима —
Прошла гроза душевная,
Покажешь ли ее?
Иной во время пения
Стал
на ноги,
показывал,
Как шел мужик расслабленный,
Как сон долил голодного,
Как ветер колыхал.
Стародум(распечатав и смотря
на подпись). Граф Честан. А! (Начиная читать,
показывает вид, что глаза разобрать не могут.) Софьюшка! Очки мои
на столе, в книге.
Люди только по нужде оставляли дома свои и,
на мгновение
показавши испуганные и изнуренные лица, тотчас же хоронились.
Она сказала с ним несколько слов, даже спокойно улыбнулась
на его шутку о выборах, которые он назвал «наш парламент». (Надо было улыбнуться, чтобы
показать, что она поняла шутку.) Но тотчас же она отвернулась к княгине Марье Борисовне и ни разу не взглянула
на него, пока он не встал прощаясь; тут она посмотрела
на него, но, очевидно, только потому, что неучтиво не смотреть
на человека, когда он кланяется.
Легко ступая и беспрестанно взглядывая
на мужа и
показывая ему храброе и сочувственное лицо, она вошла в комнату больного и, неторопливо повернувшись, бесшумно затворила дверь. Неслышными шагами она быстро подошла к одру больного и, зайдя так, чтоб ему не нужно было поворачивать головы, тотчас же взяла в свою свежую молодую руку остов его огромной руки, пожала ее и с той, только женщинам свойственною, неоскорбляющею и сочувствующею тихою оживленностью начала говорить с ним.
Портрет Анны, одно и то же и писанное с натуры им и Михайловым, должно бы было
показать Вронскому разницу, которая была между ним и Михайловым; но он не видал ее. Он только после Михайлова перестал писать свой портрет Анны, решив, что это теперь было излишне. Картину же свою из средневековой жизни он продолжал. И он сам, и Голенищев, и в особенности Анна находили, что она была очень хороша, потому что была гораздо более похожа
на знаменитые картины, чем картина Михайлова.
— Никогда не спрашивал себя, Анна Аркадьевна, жалко или не жалко. Ведь мое всё состояние тут, — он
показал на боковой карман, — и теперь я богатый человек; а нынче поеду в клуб и, может быть, выйду нищим. Ведь кто со мной садится — тоже хочет оставить меня без рубашки, а я его. Ну, и мы боремся, и в этом-то удовольствие.
― Ах, как же! Я теперь чувствую, как я мало образован. Мне для воспитания детей даже нужно много освежить в памяти и просто выучиться. Потому что мало того, чтобы были учителя, нужно, чтобы был наблюдатель, как в вашем хозяйстве нужны работники и надсмотрщик. Вот я читаю ― он
показал грамматику Буслаева, лежавшую
на пюпитре ― требуют от Миши, и это так трудно… Ну вот объясните мне. Здесь он говорит…
Узнав о близких отношениях Алексея Александровича к графине Лидии Ивановне, Анна
на третий день решилась написать ей стоившее ей большого труда письмо, в котором она умышленно говорила, что разрешение видеть сына должно зависеть от великодушия мужа. Она знала, что, если письмо
покажут мужу, он, продолжая свою роль великодушия, не откажет ей.
— Поедемте с нами за грибами, вы нам места̀
покажете. — Агафья Михайловна улыбнулась, покачала головой, как бы говоря: «и рада бы посердиться
на вас, да нельзя».
Левин чувствовал, что брат Николай в душе своей, в самой основе своей души, несмотря
на всё безобразие своей жизни, не был более неправ, чем те люди, которые презирали его. Он не был виноват в том, что родился с своим неудержимым характером и стесненным чем-то умом. Но он всегда хотел быть хорошим. «Всё выскажу ему, всё заставлю его высказать и
покажу ему, что я люблю и потому понимаю его», решил сам с собою Левин, подъезжая в одиннадцатом часу к гостинице, указанной
на адресе.
Ребенок этот с своим наивным взглядом
на жизнь был компас, который
показывал им степень их отклонения от того, что они знали, но не хотели знать.
На разговоры Вронского о его живописи он упорно молчал и так же упорно молчал, когда ему
показали картину Вронского, и, очевидно, тяготился разговорами Голенищева и не возражал ему.
И, делая это, он всё рассматривал и наблюдал, что открывалось перед ним; то он срывал кочеток, съедал его или угощал Левина, то отбрасывал носком косы ветку, то оглядывал гнездышко перепелиное, с которого из-под самой косы вылетала самка, то ловил козюлю, попавшуюся
на пути, и, как вилкой подняв ее косой,
показывал Левину и отбрасывал.
Показав Левину засученною рукой
на дверь в горницу, она спрятала опять, согнувшись, свое красивое лицо и продолжала мыть.
— Вы помните, что я запретила вам произносить это слово, это гадкое слово, — вздрогнув сказала Анна; но тут же она почувствовала, что одним этим словом: запретила она
показывала, что признавала за собой известные права
на него и этим самым поощряла его говорить про любовь.
Парменыч радостно принял Левина,
показал ему всё свое хозяйство, рассказал все подробности о своих пчелах и о роевщине нынешнего года; но
на вопросы Левина о покосе говорил неопределенно и неохотно.
Дарья Александровна исполнила свое намерение и поехала к Анне. Ей очень жалко было огорчить сестру и сделать неприятное ее мужу; она понимала, как справедливы Левины, не желая иметь никаких сношений с Вронским; но она считала своею обязанностью побывать у Анны и
показать ей, что чувства ее не могут измениться, несмотря
на перемену ее положения.
Вронский действительно преждевременно начинал плешиветь. Он весело засмеялся,
показывая свои сплошные зубы и, надвинув фуражку
на лысину, вышел и сел в коляску.
На мгновенье она очнулась и ужаснулась тому, что изменила своему намерению. Но и зная, что она губит себя, она не могла воздержаться, не могла не
показать ему, как он был неправ, не могла покориться ему.
Варенька, услыхав голос Кити и выговор ее матери, быстро легкими шагами подошла к Кити. Быстрота движений, краска, покрывавшая оживленное лицо, — всё
показывало, что в ней происходило что-то необыкновенное. Кити знала, что̀ было это необыкновенное, и внимательно следила за ней. Она теперь позвала Вареньку только затем, чтобы мысленно благословить ее
на то важное событие, которое, по мысли Кити, должно было совершиться нынче после обеда в лесу.
— Я?… Да, — сказала Анна. — Боже мой, Таня! Ровесница Сереже моему, — прибавила она, обращаясь ко вбежавшей девочке. Она взяла ее
на руки и поцеловала. — Прелестная девочка, прелесть!
Покажи же мне всех.
Они ушли. Напрасно я им откликнулся: они б еще с час проискали меня в саду. Тревога между тем сделалась ужасная. Из крепости прискакал казак. Все зашевелилось; стали искать черкесов во всех кустах — и, разумеется, ничего не нашли. Но многие, вероятно, остались в твердом убеждении, что если б гарнизон
показал более храбрости и поспешности, то по крайней мере десятка два хищников остались бы
на месте.
Он
на пороге остановился: ему хотелось пожать мне руку… и если б я
показал ему малейшее
на это желание, то он бросился бы мне
на шею; но я остался холоден, как камень, — и он вышел.
Она при мне не смеет пускаться с Грушницким в сентиментальные прения и уже несколько раз отвечала
на его выходки насмешливой улыбкой, но я всякий раз, как Грушницкий подходит к ней, принимаю смиренный вид и оставляю их вдвоем; в первый раз была она этому рада или старалась
показать; во второй — рассердилась
на меня; в третий —
на Грушницкого.
Она не дослушала, отошла прочь, села возле Грушницкого, и между ними начался какой-то сентиментальный разговор: кажется, княжна отвечала
на его мудрые фразы довольно рассеянно и неудачно, хотя старалась
показать, что слушает его со вниманием, потому что он иногда смотрел
на нее с удивлением, стараясь угадать причину внутреннего волнения, изображавшегося иногда в ее беспокойном взгляде…
— Я буду иметь честь прислать к вам нониче моего секунданта, — прибавил я, раскланявшись очень вежливо и
показывая вид, будто не обращаю внимания
на его бешенство.
Молодежь прозвала его Мефистофелем; он
показывал, будто сердился
на это прозвание, но в самом деле оно льстило его самолюбию.
— А вот что! — сказал барин, очутившийся
на берегу вместе с коропами и карасями, которые бились у ног его и прыгали
на аршин от земли. — Это ничего,
на это не глядите; а вот штука, вон где!.. А покажите-ка, Фома Большой, осетра. — Два здоровых мужика вытащили из кадушки какое-то чудовище. — Каков князек? из реки зашел!
Не загляни автор поглубже ему в душу, не шевельни
на дне ее того, что ускользает и прячется от света, не обнаружь сокровеннейших мыслей, которых никому другому не вверяет человек, а
покажи его таким, каким он показался всему городу, Манилову и другим людям, и все были бы радешеньки и приняли бы его за интересного человека.
Вот все, что узнали в городе об этом новом лице, которое очень скоро не преминуло
показать себя
на губернаторской вечеринке.
Никто не видал, чтобы он хоть раз был не тем, чем всегда, хоть
на улице, хоть у себя дома; хоть бы раз
показал он в чем-нибудь участье, хоть бы напился пьян и в пьянстве рассмеялся бы; хоть бы даже предался дикому веселью, какому предается разбойник в пьяную минуту, но даже тени не было в нем ничего такого.
Бонапарт ты проклятый!» Потом прикрикнул
на всех: «Эй вы, любезные!» — и стегнул по всем по трем уже не в виде наказания, но чтобы
показать, что был ими доволен.
— Говоря это, Ноздрев
показал пальцем
на своего товарища.
За огородами следовали крестьянские избы, которые хотя были выстроены врассыпную и не заключены в правильные улицы, но, по замечанию, сделанному Чичиковым,
показывали довольство обитателей, ибо были поддерживаемы как следует: изветшавший тес
на крышах везде был заменен новым; ворота нигде не покосились, а в обращенных к нему крестьянских крытых сараях заметил он где стоявшую запасную почти новую телегу, а где и две.
Скоро девчонка
показала рукою
на черневшее вдали строение, сказавши...
Фрак, казалось, был сшит еще лучше штанов: ни морщинки, все бока обтянул, выгнулся
на перехвате,
показавши весь его перегиб.
— Направо, что ли? — с таким сухим вопросом обратился Селифан к сидевшей возле него девчонке,
показывая ей кнутом
на почерневшую от дождя дорогу между ярко-зелеными, освеженными полями.
— Ну вот уж здесь, — сказал Чичиков, — ни вот
на столько не солгал, — и
показал большим пальцем
на своем мизинце самую маленькую часть.
— Ах, батюшка! ах, благодетель мой! — вскрикнул Плюшкин, не замечая от радости, что у него из носа выглянул весьма некартинно табак,
на образец густого кофия, и полы халата, раскрывшись,
показали платье, не весьма приличное для рассматриванья.
— Прошу прощенья! я, кажется, вас побеспокоил. Пожалуйте, садитесь сюда! Прошу! — Здесь он усадил его в кресла с некоторою даже ловкостию, как такой медведь, который уже побывал в руках, умеет и перевертываться, и делать разные штуки
на вопросы: «А
покажи, Миша, как бабы парятся» или: «А как, Миша, малые ребята горох крадут?»
Вошед в гостиную, Собакевич
показал на кресла, сказавши опять: «Прошу!» Садясь, Чичиков взглянул
на стены и
на висевшие
на них картины.
— Нет, Павел Иванович, нет, вы гость, — говорил Манилов,
показывая ему рукою
на дверь.