Неточные совпадения
На мельнице Василий Назарыч прожил целых три дня. Он подробно рассказывал Надежде Васильевне о своих приисках и новых
разведках: дела находились в самом блестящем положении и в будущем обещали миллионные барыши. В свою очередь, Надежда Васильевна рассказывала подробности своей жизни, где счет
шел на гроши и копейки. Отец и дочь не могли наговориться: полоса времени в три года, которая разделяла их, послужила еще к большему сближению.
В 4 часа дня
пошел дождь. Мы спустились с хребта и, как только нашли в ручье воду, тотчас стали биваком. Стрелки принялись развьючивать мулов, а мы с Дерсу по обыкновению отправились
на разведку. Я
пошел вверх, а он вниз по ключу.
Стрелки
пошли за дровами, а Дерсу опять принялся дымом изгонять черта из юрты. Я взял ружье и
пошел вниз по реке
на разведку.
Он постоянно
посылал разведчиков то
на реку Иодзыхе, то
на берег моря, то по тропе
на север. Вечером он делал сводки этим
разведкам и сообщал их мне ежедневно. Чжан Бао вел большую корреспонденцию. Каждый почти день прибегал к нему нарочный и приносил письма.
К вечеру мы немного не дошли до перевала и остановились у предгорий Сихотэ-Алиня.
На этот день
на разведки я
послал казаков, а сам с Дерсу остался
на биваке. Мы скоро поставили односкатную палатку, повесили над огнем чайник и стали ждать возвращения людей. Дерсу молча курил трубку, а я делал записи в свой дневник.
К вечеру мы дошли до зверовой фанзы. Хозяева ее отсутствовали, и расспросить было некого.
На общем совете решено было, оставив лошадей
на биваке, разойтись в разные стороны
на разведку. Г.И. Гранатман
пошел прямо, А.И. Мерзляков —
на восток, а я должен был вернуться назад и постараться разыскать потерянную тропинку.
Между тем солнце склонялось. Бедный француз, соскучившись напрасным ожиданием в своих зарослях и видя, что никто не
идет ему
на выручку, решился вдруг
на отчаянное предприятие и, выскочив из своего убежища, опять ринулся напролом к реке… Мы подымались как раз
на гору
на разведки, когда среди истерических женских воплей и общего смятения француз промелькнул мимо нас, как буря, и, не разбирая тропинок, помчался через рощу вниз.
Чем дальше вниз по реке, тем снег был глубже, тем больше мы уставали и тем медленнее мы продвигались вперед. Надо было что-нибудь придумать. Тогда я решил завтра оставить нарты
на биваке и
пойти всем троим
на разведку. Я прежде всего рассчитывал дать отдых себе, моим спутникам и собакам. Я намеревался протоптать
на лыжах дорогу, чтобы ею можно было воспользоваться
на следующий день.
— Балчуговские сами по себе: ведь у них площадь в пятьдесят квадратных верст.
На сто лет хватит… Жирно будет, ежели бы им еще и Кедровскую дачу захватить: там четыреста тысяч десятин… А какие места: по Суходойке-реке, по Ипатихе, по Малиновке — везде золото. Все россыпи от Каленой горы
пошли, значит, в ней жилы объявляются… Там еще казенные
разведки были под Маяковой сланью,
на Филькиной гари,
на Колпаковом поле, у Кедрового ключика. Одним словом, Палестина необъятная…
Сваты посидели, поболтали и
пошли ни с чем, потому что первых сватов засылают только
на разведки, почему их и называют пустосватами.
Он плохо понимал, когда шпионы занимаются своими делами, ему казалось, что большую часть дня они проводят в трактирах, а
на разведки посылают таких скромных людей, как он.
Привык я малость в цепи стоять, а там в охотники выбрали, стали
посылать в секреты да
на разведку.
Дамы пересылались записками, собирались с визитами,
посылали своих горничных и мужей
на разведки.
Мы с Крыловым подошли к нему и тут
на снегу увидели капли крови и свежие следы тигра. Теперь все стало ясно. Полосатый хищник задавил и унес собаку. Все стрелки сбежались к Маруничу, а я взял ружье и
пошел на ближайшую
разведку.
— Ведите меня к капитану… Надо сказать… надо донести…
Разведку удалось произвести… Один эскадрон всего…. Венгерские гусары… Полка эрцгерцога Фердинанда… Вторые сутки
на постое… Подожгли свою же деревню, подозревая жителей в укрывательстве наших казаков… Ждут подкрепления, чтобы
идти дальше… Но Горя, Горя!.. Его схватили, как шпиона… мне удалось убежать, умчаться
на их коне, a он…
Телеграммы с театра войны снова и снова приносили известия о крупных успехах японцев и о лихих
разведках хорунжего Иванова или корнета Петрова. Газеты писали, что победы японцев
на море неудивительны, — японцы природные моряки; но теперь, когда война перешла
на сушу, дело
пойдет совсем иначе. Сообщалось, что у японцев нет больше ни денег, ни людей, что под ружье призваны шестнадцатилетние мальчики и старики. Куропаткин спокойно и грозно заявил, что мир будет заключен только в Токио.
Оказывалось,
на нас
шли не смешные толпы презренных «макаков», —
на нас наступали стройные ряды грозных воинов, безумно храбрых, охваченных великим душевным подъемом. Их выдержка и организованность внушали изумление. В промежутках между извещениями о крупных успехах японцев телеграммы сообщали о лихих
разведках сотника X. или поручика У., молодецки переколовших японскую заставу в десять человек. Но впечатление не уравновешивалось. Доверие падало.
Шуази с тяжелым чувством направился к Тынцу, покидая
на произвол судьбы капитанов Виомениля и Сальяна с частью отряда. Отойдя версты две или три, он вдруг услыхал сильный ружейный огонь в Кракове, остановился и
послал польского офицера
на разведку. Офицер скоро вернулся и сообщил, что замок занят Виоменилем и Сальяном. Шуази повернул назад и быстро
пошел к Кракову.
Шли мы
на деревню без
разведок, без артиллерийской подготовки.