Неточные совпадения
«А вы куда изволите: однако в город?» — спросил он. «Да, в Якутск. Есть ли перевозчики и лодки?» — «Как не быть! Куда девается? Вот перевозчики!» — сказал он, указывая на толпу якутов, которые стояли поодаль. «А лодки?» — спросил я, обращаясь
к ним. «Якуты не слышат по-русски», — перебил смотритель и спросил их по-якутски. Те зашевелились, некоторые
пошли к берегу, и я за ними. У пристани стояли четыре лодки. От
юрты до Якутска считается девять верст: пять водой и четыре берегом.
Мимо меня бесшумно пролетела сова, испуганный заяц шарахнулся в кусты, и сова тотчас свернула в его сторону. Я посидел немного на вершине и
пошел назад. Через несколько минут я подходил
к юрте. Из отверстия ее в крыше клубами вырывался дым с искрами, из чего я заключил, что мои спутники устроились и варили ужин.
Около устья реки Давасигчи было удэгейское стойбище, состоящее из четырех
юрт. Мужчины все были на охоте, дома остались только женщины и дети. Я рассчитывал сменить тут проводников и нанять других, но из-за отсутствия мужчин это оказалось невозможным.
К моей радости, лаохозенские удэгейцы согласились
идти с нами дальше.
Уже две недели, как мы
шли по тайге. По тому, как стрелки и казаки стремились
к жилым местам, я видел, что они нуждаются в более продолжительном отдыхе, чем обыкновенная ночевка. Поэтому я решил сделать дневку в Лаохозенском стойбище. Узнав об этом, стрелки в
юртах стали соответственно располагаться. Бивачные работы отпадали: не нужно было рубить хвою, таскать дрова и т.д. Они разулись и сразу приступили
к варке ужина.
Я последовал за ним, а следом за мной
пошли и казаки. Минуты через три мы действительно подошли
к удэгейскому стойбищу. Тут были три
юрты. В них жили 9 мужчин и 3 женщины с 4 детьми.
От
юрты тропа стала забирать
к правому краю долины и
пошла косогорами на север, потом свернула
к юго-западу.
Сказав это, он уверенно
пошел вперед. Порой он останавливался и усиленно нюхал воздух. Та
к прошли мы 50 шагов, потом сто, двести, а обещанной
юрты все еще не было видно. Усталые люди начали смеяться над стариком. Дерсу обиделся.
К счастью, попались аинские рыбачьи
юрты, он приютился в одной из них, а своего возницу
послал во Владимировку, где тогда жили вольные поселенцы; эти приехали за ним и доставили его еле живого в Корсаковский пост.
Он
пошел к лошадям, а мы вошли в свою
юрту. Здесь еще ярко пылал огонь, на столе виднелись пустые бутылки и остатки угощения. Маруся лежала за перегородкой, уткнувшись лицом в изголовье…
— С нами, мол, крестная сила. Где же пашня моя? Заблудился, что ли? Так нет: место знакомое и прикол стоит… А пашни моей нет, и на взлобочке трава оказывается зеленая… Не иначе, думаю, колдовство. Нашаманили, проклятая порода. Потому — шаманы у них, сам знаешь, язвительные живут, сила у дьяволов большая. Навешает сбрую свою, огонь в
юрте погасит, как вдарит в бубен,
пойдет бесноваться да кликать, тут
к нему нечисть эта из-за лесу и слетается.
К вечеру ветер усилился до шторма. Небо опять покрылось тучами, и
пошел дождь.
Юрта Карпушки была построена довольно прочно и нигде не протекала.
За это время лодки разделились. Мы перешли
к правому берегу, а женщина свернула в одну из проток.
К сумеркам мы достигли устья реки Люундани, по соседству с которой, немного выше, стояли две
юрты. Дальше мы не
пошли и тотчас стали устраивать бивак.
Вечером после ужина я
пошел в
юрту к удэхейцу и стал расспрашивать его о том, как было раньше.
Ночью небо заволокло тучами и
пошел сильный дождь, а
к утру ударил мороз. Вода, выпавшая на землю, тотчас замерзла. Плавник и камни на берегу моря, трава на лугах и сухая листва в лесу — все покрылось ледяною корою. Люди сбились в
юрту и грелись у огня. Ветер был неровный, порывистый. Он срывал корье с крыши и завевал дым обратно в помещение. У меня и моих спутников разболелись глаза.
Оказалось, что удэхейцы разошлись. Услышав звуки топоров и увидев зарево огня на берегу моря, местные удэхейцы
пошли на разведку. Подойдя почти вплотную
к нам, они стали наблюдать. Убедившись, что они имеют дело с людьми, которые их не обидят, удэхейцы вышли из засады. Вскоре явились и наши провожатые. Они нашли
юрту и в ней женщину. Узнав, что мужчины отправились на разведку, они позвали ее с собой и
пошли прямо на бивак.
На одном разъезде наш поезд стоял очень долго. Невдалеке виднелось бурятское кочевье. Мы
пошли его посмотреть. Нас с любопытством обступили косоглазые люди с плоскими, коричневыми лицами. По земле ползали голые, бронзовые ребята, женщины в хитрых прическах курили длинные чубуки. У
юрт была привязана
к колышку грязно-белая овца с небольшим курдюком. Главный врач сторговал эту овцу у бурятов и велел им сейчас же ее зарезать.