Неточные совпадения
Только и было сказано между ними слов; но нехорошие это были слова. На другой же день бригадир прислал
к Дмитрию Прокофьеву на постой двух инвалидов, наказав им при этом действовать «с утеснением». Сам же, надев вицмундир,
пошел в ряды и, дабы постепенно приучить себя
к строгости, с азартом кричал на
торговцев...
Вера Павловна начала разбирать свои вещи для продажи, а сама
послала Машу сначала
к Мерцаловой просить ее приехать, потом
к торговке старым платьем и всякими вещами подстать Рахели, одной из самых оборотливых евреек, но доброй знакомой Веры Павловны, с которой Рахель была безусловно честна, как почти все еврейские мелкие
торговцы и торговки со всеми порядочными людьми.
Был в шестидесятых годах в Москве полицмейстер Лужин, страстный охотник, державший под Москвой свою псарню. Его доезжачему всучили на Старой площади сапоги с бумажными подошвами, и тот пожаловался на это своему барину, рассказав, как и откуда получается купцами товар. Лужин
послал его узнать подробности этой торговли. Вскоре охотник пришел и доложил, что сегодня рано на Старую площадь
к самому крупному оптовику-торговцу привезли несколько возов обуви из Кимр.
Подойдя
к двери, я услышал шум драки. Действительно,
шло побоище. Как оказалось после, пятеро базарных
торговцев и соборных певчих избивали пятерых актеров, и победа была на стороне первых. Прислуга и хозяин сочувствовали актерам, но боялись подступиться
к буйствующим. Особенно пугал их огромного роста косматый буян, оравший неистовым басом. Я увидел тот момент свалки, когда этот верзила схватил за горло прижатого
к стене юношу, замахнулся над ним кулаком и орал: «Убью щенка!»
Дядя заставил Евсея проститься с хозяевами и повёл его в город. Евсей смотрел на всё совиными глазами и жался
к дяде. Хлопали двери магазинов, визжали блоки; треск пролёток и тяжёлый грохот телег, крики
торговцев, шарканье и топот ног — все эти звуки сцепились вместе, спутались в душное, пыльное облако. Люди
шли быстро, точно боялись опоздать куда-то, перебегали через улицу под мордами лошадей. Неугомонная суета утомляла глаза, мальчик порою закрывал их, спотыкался и говорил дяде...
— Поговори им, — заискивающе сказал
торговец. — Мол, боле не приплескиват, назад, мол,
к ночи
пойдет.
Весь город взволнован: застрелилась, приехав из-под венца, насильно выданная замуж дочь богатого
торговца чаем. За гробом ее
шла толпа молодежи, несколько тысяч человек, над могилой студенты говорили речи, полиция разгоняла их. В маленьком магазине рядом с пекарней все кричат об этой драме, комната за магазином набита студентами,
к нам, в подвал, доносятся возбужденные голоса, резкие слова.
Все бы, кажется, было приспособлено
к потребностям
торговцев, обо всем подумали, ни о чем не забыли, но,
к изумленью строителя, купцы в Главный дом не
пошли, а облюбовали себе трактиры, памятуя пословицу, что еще у Старого Макарья на Желтых Песках сложилась: «Съездить
к Макарью — два дела сделать: поторговать да покуликать».
— Что «буде»? Я правильно говорю, я никого не боюсь, самому Калинину это самое скажу. Или вот такой параграф: в субботу и воскресенье спиртные напитки продавать запрещено. Это в кого они наметились, понял ты? В рабочего же человека!
Торговец там или интеллигент, — он и в будни может купить. А мы с тобою в будни на какие капиталы купим? Вот зато нам сейчас с тобою выпить захотелось,
иди к Богобоязненному, целкаш лишний на бутылочку накинь.