Неточные совпадения
Месяца четыре все
шло как нельзя лучше. Григорий Александрович, я уж, кажется, говорил, страстно любил охоту: бывало, так его в лес и подмывает
за кабанами или козами, — а тут хоть бы вышел
за крепостной вал. Вот, однако же, смотрю, он стал снова задумываться, ходит по комнате, загнув руки назад; потом раз, не сказав никому, отправился стрелять, — целое утро пропадал; раз и другой, все чаще и чаще… «Нехорошо, — подумал я, — верно, между ними черная
кошка проскочила!»
Она распространилась на тот счет, что людям, которые
пошли добывать неразменный рубль, теперь всех страшнее, потому что они должны лицом к лицу встретиться с дьяволом на далеком распутье и торговаться с ним
за черную
кошку; но зато их ждут и самые большие радости…
— Она ждет не дождется, когда муж умрет, чтобы выйти замуж
за Мышникова, — объяснила Харитина эту политику. — Понимаешь, влюблена в Мышникова, как
кошка. У ней есть свои деньги, и ей наплевать на мужнины капиталы. Все равно прахом
пойдут.
А в доме Хорошее Дело всё больше не любили; даже ласковая
кошка веселой постоялки не влезала на колени к нему, как лазала ко всем, и не
шла на ласковый зов его. Я ее бил
за это, трепал ей уши и, чуть не плача, уговаривал ее не бояться человека.
— А что
за суматоха
идет по улицам! Умора, да и только. Французы, как угорелые
кошки, бросаются из угла в угол. Они от огня, а он
за ними; примутся тушить в одном месте, а в двадцати вспыхнет! Да, правда, и тушить-то нечем: ни одной трубы в городе не осталось.
Кошка выросла в собаку и покатилась невдалеке от саней. Я обернулся и увидел совсем близко
за санями вторую четвероногую тварь. Могу поклясться, что у нее были острые уши и
шла она
за санями легко, как по паркету. Что-то грозное и наглое было в ее стремлении. «Стая или их только две?» — думалось мне, и при слове «стая» варом облило меня под шубой и пальцы на ногах перестали стыть.
Пульхерия Ивановна
пошла вперед, продолжая звать
кошку, которая боязливо
шла за нею до самого забора.
Груша. Милости просим! А мы только хотели
кошку в лапти обувать да
за вами
посылать.
За этим
пошла речь о замках, о разрыв-траве и как ее узнавать, когда сено косят и косы ломятся, и о том, что разрыв-трава одну
кошку не разрывает, но что
за то
кошке дана другая напасть: она если вареного гороху съест, сейчас оглохнет.
Когда же m-lle Орлик очень серьезно заявила ему, что
кошка принадлежит одной из пансионерок и что ее украли у них из пансиона и пригрозила полицией, — хозяин балагана видимо смешался и сказал, что он ничего не знает, и что
кошку ему принес его ученик «Король воздуха»,
за которым и
послал тотчас же.
— Тогда бы ты уж должен больше о нас заботиться… На черный день у нас ничего нету. Вон, когда ты у Гебгарда разбил хозяйской
кошке голову, сколько ты? — всего два месяца пробыл без работы, и то чуть мы с голоду не перемерли. Заболеешь ты, помрешь — что мы станем делать? Мне что, мне-то все равно, а
за что Зине пропадать? Ты только о своем удовольствии думаешь, а до нас тебе дела нет. Товарищу ты последний двугривенный отдашь, а мы хоть по миру
иди; тебе все равно!
— До чего я толстею! Запонка не сходится, пришлось на самый край перешить пуговку… Вот Лелька, та сухая, как
кошка:
идет гулять,
за корсет полотенце запихивает. А мне этого не надо, у меня все свое, натуральное…
Не любил тех князь Алексей Юрьич, кто помимо его по судам просил. Призовет, бывало, такого, шляхетного ли роду, купчину ли, мужика ли, ему все едино: перво-наперво обругает, потом из своих рук побить изволит, а после того
кошки, плети аль кашица березовая, смотря по чину и по званию. А после бани тот человек должен
идти к князю благодарить
за науку.
— Они
шли… — говорил он, торопясь и захлебываясь, указывая пальцем на умирающего попку, — они
шли, значит, а она… то есть
кошка, значит, как шастнет из-за угла-то… Ну, я и того… камнем… А она… задави ее телега, как хватит… да бегом, да бегом… А у них уж, глядишь, и глазки закатились и головка на сторону… Известно,
кошка… ни кто другой… Ну, тут я опять камнем… Ей в ногу угодил… На трех лапах ушла, а их бросила поперек дорожки… Мы и подняли, значит…
Горбун, бывший на другой стороне улицы, как
кошка перебежал ее и
пошел вслед
за Казимиром Нарцисовичем.
Черная
кошка не только что пробежала через дорогу Волынской, она вцепилась в грудь ее, скребет ей сердце, душит ее. Как не
идти ей
за демоном-искусителем? Он манит ее плодом, который дороже для нее, чем первой женщине плод познания добра и зла: в нем заключается познание сердца ее мужа. И когда она вкусит от него, ее рай, так же как рай Евин, должен исчезнуть.
Кошка, спящая рядом с ним, тоже поднимается, вытягивает хвост, перегибает спину и жмурится. Тишина… Слышно, как
за обоями бегают мыши. Надев сапоги и халат, Павел Васильич, помятый и хмурый спросонок,
идет из спальни в столовую; при его появлении другая
кошка, которая обнюхивала на окне рыбное заливное, прыгает с окна на пол и прячется
за шкаф.