Неточные совпадения
Я и
в университете был, и слушал лекции по всем частям, а искусству и порядку жить не только не выучился, а еще как бы больше выучился искусству побольше издерживать деньги на всякие новые утонченности да комфорты, больше
познакомился с такими предметами, на которые нужны деньги.
Познакомившись с редакциями, Иван Федорович все время потом не разрывал связей с ними и
в последние свои годы
в университете стал печатать весьма талантливые разборы книг на разные специальные темы, так что даже стал
в литературных кружках известен.
С своей стороны, Владимир Николаич во время пребывания
в университете, откуда он вышел с чином действительного студента,
познакомился с некоторыми знатными молодыми людьми и стал вхож
в лучшие дома.
Я очень знаю, что надобно действовать, но это время, как ты видела, я просто ни на что не годен. Он со мной поживет, потом поступит к Циммерману
в Москве. Это заведение лучшее во всех отношениях, и там он может остаться до самого
университета. Я уже вошел
в переговоры с Циммерманом, но надобно еще самому с ним
познакомиться, все высмотреть. Авось бог поможет как-нибудь распустить крылья, которые до сих пор подрезаны…
Мысль об
университете внушил мне гимназист Н. Евреинов, милый юноша, красавец с ласковыми глазами женщины. Он жил на чердаке
в одном доме со мною, он часто видел меня с книгой
в руке, это заинтересовало его, мы
познакомились, и вскоре Евреинов начал убеждать меня, что я обладаю «исключительными способностями к науке».
Первые занимались преимущественно юридическими науками и посещали аудитории еще до закрытия
университета, вторые
познакомились с университетской наукой только с тех пор, как открылись публичные лекции, и отличались тем, что носили шляпки, шиньоны, кринолины, перчатки и, по неведению,
в разговоры о Бюхнере, Фогте, Молешоте и Фейербахе, как и вообще
в «большие разговоры», не вступали.
На конгрессах «Мира и свободы»
знакомился я и с другими молодыми эмигрантами, сверстниками Жуковского. Одного из них я помнил еще во время студенческих беспорядков
в Петербургском
университете, тотчас после моего кандидатского экзамена, осенью 1861 года. Это был Н.Утин, игравший и тогда роль вожака, бойкий, речистый, весьма франтоватый студент. С братом его, Евгением, я позднее водил многолетнее знакомство.
Если б прикинуть Дерптский
университет к германским, он, конечно, оказался бы ниже таких, как Берлинский, Гейдельбергский или Боннский. Но
в пределах России он давал все существенное из того, что немецкая нация вырабатывала на Западе. Самый немецкий язык вел к расширению умственных горизонтов, позволял
знакомиться со множеством научных сочинений, неизвестных тогдашним студентам
в России и по заглавиям.
Впервые
познакомился я с ним
в коридорах Петербургского
университета, когда мне привелось держать там экзамен на кандидата
в сентябре 1861 года. Выходит, стало быть, что мы с ним ближайшие сверстники, если не ровесники: он был, вероятно, помоложе меня года на два, на три. Я был раньше (
в годы моего студенчества
в Казани) товарищем его старшего брата, Григория Ивановича, сделавшего потом блестящую судебную карьеру; он кончил ее званием сенатора.
Когда Адольф принужден был отправиться
в Упсальский
университет доканчивать учение и начинать новую жизнь, убивать первые, чистые впечатления природы и
знакомиться с тяжелыми опытами; когда нашим друзьям надо было расстаться, одиннадцатилетняя невеста и четырнадцатилетний жених обливались горькими слезами, как настоящие влюбленные.