Неточные совпадения
Сначала он принял
было Антона Антоновича немного сурово, да-с; сердился и говорил, что и
в гостинице все нехорошо, и к нему не поедет, и что он не хочет сидеть за него
в тюрьме; но потом, как узнал невинность Антона Антоновича и как покороче разговорился с ним, тотчас переменил мысли, и, слава богу, все пошло хорошо.
Есть грязная
гостиница,
Украшенная вывеской
(С большим носатым чайником
Поднос
в руках подносчика,
И маленькими чашками,
Как гусыня гусятами,
Тот чайник окружен),
Есть лавки постоянные
Вподобие уездного
Гостиного двора…
Из театра Степан Аркадьич заехал
в Охотный ряд, сам выбрал рыбу и спаржу к обеду и
в 12 часов
был уже у Дюссо, где ему нужно
было быть у троих, как на его счастье, стоявших
в одной
гостинице: у Левина, остановившегося тут и недавно приехавшего из-за границы, у нового своего начальника, только что поступившего на это высшее место и ревизовавшего Москву, и у зятя Каренина, чтобы его непременно привезти обедать.
Он знал и чувствовал только, что то, что совершалось,
было подобно тому, что совершалось год тому назад
в гостинице губернского города на одре смерти брата Николая.
Гостиница губернского города,
в которой лежал Николай Левин,
была одна из тех губернских
гостиниц, которые устраиваются по новым усовершенствованным образцам, с самыми лучшими намерениями чистоты, комфорта и даже элегантности, но которые по публике, посещающей их, с чрезвычайной быстротой превращаются
в грязные кабаки с претензией на современные усовершенствования и делаются этою самою претензией еще хуже старинных, просто грязных
гостиниц.
Левин чувствовал, что брат Николай
в душе своей,
в самой основе своей души, несмотря на всё безобразие своей жизни, не
был более неправ, чем те люди, которые презирали его. Он не
был виноват
в том, что родился с своим неудержимым характером и стесненным чем-то умом. Но он всегда хотел
быть хорошим. «Всё выскажу ему, всё заставлю его высказать и покажу ему, что я люблю и потому понимаю его», решил сам с собою Левин, подъезжая
в одиннадцатом часу к
гостинице, указанной на адресе.
Комната эта
была не та парадная, которую предлагал Вронский, а такая, за которую Анна сказала, что Долли извинит ее. И эта комната, за которую надо
было извиняться,
была преисполнена роскоши,
в какой никогда не жила Долли и которая напомнила ей лучшие
гостиницы за границей.
Последний отдел долгов —
в магазины,
в гостиницы и портному —
были такие, о которых нечего думать.
— Ну,
в «Англию», — сказал Степан Аркадьич, выбрав «Англию» потому, что там он,
в «Англии»,
был более должен, чем
в «Эрмитаже». Он потому считал нехорошим избегать этой
гостиницы. — У тебя
есть извозчик? Ну и прекрасно, а то я отпустил карету.
Да еще, когда бричка подъехала к
гостинице, встретился молодой человек
в белых канифасовых панталонах, весьма узких и коротких, во фраке с покушеньями на моду, из-под которого видна
была манишка, застегнутая тульскою булавкою с бронзовым пистолетом.
Покой
был известного рода, ибо
гостиница была тоже известного рода, то
есть именно такая, как бывают
гостиницы в губернских городах, где за два рубля
в сутки проезжающие получают покойную комнату с тараканами, выглядывающими, как чернослив, из всех углов, и дверью
в соседнее помещение, всегда заставленною комодом, где устраивается сосед, молчаливый и спокойный человек, но чрезвычайно любопытный, интересующийся знать о всех подробностях проезжающего.
Наконец и бричка
была заложена, и два горячие калача, только что купленные, положены туда, и Селифан уже засунул кое-что для себя
в карман, бывший у кучерских козел, и сам герой наконец, при взмахивании картузом полового, стоявшего
в том же демикотоновом сюртуке, при трактирных и чужих лакеях и кучерах, собравшихся позевать, как выезжает чужой барин, и при всяких других обстоятельствах, сопровождающих выезд, сел
в экипаж, — и бричка,
в которой ездят холостяки, которая так долго застоялась
в городе и так, может
быть, надоела читателю, наконец выехала из ворот
гостиницы.
В этой конурке он приладил к стене узенькую трехногую кровать, накрыв ее небольшим подобием тюфяка, убитым и плоским, как блин, и, может
быть, так же замаслившимся, как блин, который удалось ему вытребовать у хозяина
гостиницы.
Въезд его не произвел
в городе совершенно никакого шума и не
был сопровожден ничем особенным; только два русские мужика, стоявшие у дверей кабака против
гостиницы, сделали кое-какие замечания, относившиеся, впрочем, более к экипажу, чем к сидевшему
в нем.
Наконец бричка, сделавши порядочный скачок, опустилась, как будто
в яму,
в ворота
гостиницы, и Чичиков
был встречен Петрушкою, который одною рукою придерживал полу своего сюртука, ибо не любил, чтобы расходились полы, а другою стал помогать ему вылезать из брички. Половой тоже выбежал, со свечою
в руке и салфеткою на плече. Обрадовался ли Петрушка приезду барина, неизвестно, по крайней мере, они перемигнулись с Селифаном, и обыкновенно суровая его наружность на этот раз как будто несколько прояснилась.
Скоро вслед за ними все угомонилось, и
гостиница объялась непробудным сном; только
в одном окошечке виден еще
был свет, где жил какой-то приехавший из Рязани поручик, большой, по-видимому, охотник до сапогов, потому что заказал уже четыре пары и беспрестанно примеривал пятую.
Наружный фасад
гостиницы отвечал ее внутренности: она
была очень длинна,
в два этажа; нижний не
был выщекатурен и оставался
в темно-красных кирпичиках, еще более потемневших от лихих погодных перемен и грязноватых уже самих по себе; верхний
был выкрашен вечною желтою краскою; внизу
были лавочки с хомутами, веревками и баранками.
Поздно уже, почти
в сумерки, возвратился он к себе
в гостиницу, из которой
было вышел
в таком хорошем расположении духа, и от скуки велел подать себе чаю.
И они уселись
в гостинице, все вместе, двадцать четыре человека с командой, и
пили, и кричали, и
пели, и
выпили и съели все, что
было на буфете и
в кухне.
Тут где-то, уже
в конце проспекта, он заметил, как-то проезжая недавно мимо, одну
гостиницу деревянную, но обширную, и имя ее, сколько ему помнилось,
было что-то вроде Адрианополя.
Девочка говорила не умолкая; кое-как можно
было угадать из всех этих рассказов, что это нелюбимый ребенок, которого мать, какая-нибудь вечно пьяная кухарка, вероятно из здешней же
гостиницы, заколотила и запугала; что девочка разбила мамашину чашку и что до того испугалась, что сбежала еще с вечера; долго, вероятно, скрывалась где-нибудь на дворе, под дождем, наконец пробралась сюда, спряталась за шкафом и просидела здесь
в углу всю ночь, плача, дрожа от сырости, от темноты и от страха, что ее теперь больно за все это прибьют.
Он не ошибся
в своих расчетах: эта
гостиница в такой глуши
была такою видною точкой, что возможности не
было не отыскать ее, даже среди темноты.
Зосимов, начавший свои умные советы отчасти и для эффекта перед дамами,
был, конечно, несколько озадачен, когда, кончив речь и взглянув на своего слушателя, заметил
в лице его решительную насмешку. Впрочем, это продолжалось мгновение. Пульхерия Александровна тотчас же принялась благодарить Зосимова,
в особенности за вчерашнее ночное посещение их
в гостинице.
Клим Иванович Самгин
был одет тепло, удобно и настроен мужественно, как и следовало человеку, призванному участвовать
в историческом деле. Осыпанный снегом необыкновенный извозчик
в синей шинели с капюшоном,
в кожаной финской шапке, краснолицый, усатый, очень похожий на портрет какого-то исторического генерала, равнодушно, с акцентом латыша заявил Самгину, что
в гостиницах нет свободных комнат.
Утром сели на пароход, удобный, как
гостиница, и поплыли встречу караванам барж, обгоняя парусные рыжие «косоуши», распугивая увертливые лодки рыбаков. С берегов, из богатых сел, доплывали звуки гармоники, пестрые группы баб любовались пароходом, кричали дети, прыгая
в воде, на отмелях.
В третьем классе, на корме парохода, тоже играли,
пели. Варвара нашла, что Волга действительно красива и недаром воспета она
в сотнях песен, а Самгин рассказывал ей, как отец учил его читать...
— «Усов», — прочитал он, подумал и стал осторожно нагревать бумажку на спичке, разбирая: — «
быв. студ. сдан
в солд. учит. Софья Любачева, служ.
гостиницы «Москва»,
быв. раб. Выксунск. зав. Андрей Андреев».
В гостинице его встретили с тем артистически налаженным московским угодливым добродушием, которое,
будучи в существе своем незнакомо Климу, углубило
в нем впечатление простоты и ясности.
В полдень он пошел к Лидии.
В сыроватой и сумрачной духоте, кроме крепкого дыма махорки,
был слышен угарный запах древесного угля. Мысли не мешали Самгину представлять себя
в комнате
гостиницы, не мешали слушать говор плотников.
Город Марины тоже встретил его оттепелью,
в воздухе разлита
была какая-то сыворотка, с крыш лениво падали крупные капли; каждая из них, казалось, хочет попасть на мокрую проволоку телеграфа, и это раздражало, как раздражает запонка или пуговица, не желающая застегнуться. Он сидел у окна,
в том же пошленьком номере
гостиницы, следил, как сквозь мутный воздух падают стеклянные капли, и вспоминал встречу с Мариной.
Было в этой встрече нечто слишком деловитое и обидное.
Было тихо, как бывает только
в русских уездных городах, лишь внизу
гостиницы щелкали шары биллиарда.
Тогда человек счастливым голоском заявил, что этот номер нужно дезинфицировать, и предложил перенести вещи Варвары
в другой, и если господин Самгин желает ночевать здесь, это
будет очень приятно администрации
гостиницы.
Он выбежал
в коридор, нашел слугу, спросил: нет ли
в гостинице доктора? Оказалось —
есть:
в 32 номере, доктор Макаров, сегодня приехал из-за границы.
Гостиница была уже близко, и страх стал значительно легче. Разгоралось чувство возмущения за себя, за все пережитое
в этот день.
В конце зимы он поехал
в Москву, выиграл
в судебной палате процесс, довольный собою отправился обедать
в гостиницу и, сидя там, вспомнил, что не прошло еще двух лет с того дня, когда он сидел
в этом же зале с Лютовым и Алиной, слушая, как Шаляпин
поет «Дубинушку». И еще раз показалось невероятным, что такое множество событий и впечатлений уложилось
в отрезок времени — столь ничтожный.
Только что приехав
в Подольск, Самгин
пил чай
в номере плохонькой
гостиницы, просматривая копии следственного производства по делу о поджоге.
Самгин швырнул газету прочь, болели глаза, читать
было трудно, одолевал кашель. Дмитрий явился поздно вечером, сообщил, что он переехал
в ту же
гостиницу, спросил о температуре, пробормотал что-то успокоительное и убежал, сказав...
Поздно вечером к нему
в гостиницу явился человек среднего роста, очень стройный, но голова у него
была несоразмерно велика, и поэтому он казался маленьким. Коротко остриженные, но прямые и жесткие волосы на голове торчали
в разные стороны, еще более увеличивая ее. На круглом, бритом лице — круглые выкатившиеся глаза, толстые губы, верхнюю украшали щетинистые усы, и губа казалась презрительно вздернутой. Одет он
в белый китель, высокие сапоги,
в руке держал солидную палку.
Думалось трезво и даже удовлетворенно, — видеть такой жалкой эту давно чужую женщину
было почти приятно. И приятно
было слышать ее истерический визг, — он проникал сквозь дверь. О том, чтоб разорвать связь с Варварой, Самгин никогда не думал серьезно; теперь ему казалось, что истлевшая эта связь лопнула. Он спросил себя, как это оформить: переехать завтра же
в гостиницу? Но — все и всюду бастуют…
Остановясь
в одной из деревянных, наскоро сшитых
гостиниц,
в которой все скрипело, потрескивало и
в каждом звуке чувствовалось что-то судорожное, Самгин быстро вымылся, переоделся,
выпил стакан теплого чая и тотчас пошел на выставку; до нее
было не более трехсот шагов.
Потом мы воротились, заехали
в гостиницу, взяли номер, стали
есть и
пить шампанское; пришла дама…
О Якутске собственно я знал только, да и вы, вероятно, не больше знаете, что он главный город области этого имени, лежит под 62˚ с‹еверной› широты, производит торг пушными товарами и что, как я узнал теперь,
в нем нет…
гостиницы. Я даже забыл, а может
быть и не знал никогда, что
в нем всего две тысячи семьсот жителей.
И
в домах, и
в гостиницах — везде вас положат на двуспальную кровать,
будьте вы самый холостой человек.
В улице, налево от
гостиницы, сказали мне,
есть магазин: четвертый или пятый дом.
Воротясь с прогулки, мы зашли
в здешнюю
гостиницу «Fountain hotel»: дом голландской постройки с навесом,
в виде балкона, с чисто убранными комнатами,
в которых полы
были лакированы.
В Госпорте тоже
есть магазины, но уже второстепенные, фруктовые лавки, очень хорошая
гостиница «Indian Arms», где мы приставали, и станция лондонской железной дороги.
На веранде одного дома сидели две или три девицы и прохаживался высокий, плотный мужчина, с проседью. «Вон и мистер Бен!» — сказал Вандик. Мы поглядели на мистера Бена, а он на нас. Он продолжал ходить, а мы поехали
в гостиницу — маленький и дрянной домик с большой, красивой верандой. Я тут и остался. Вечер
был тих. С неба уже сходил румянец. Кое-где прорезывались звезды.
Между моряками, зевая апатически, лениво смотрит «
в безбрежную даль» океана литератор, помышляя о том, хороши ли
гостиницы в Бразилии,
есть ли прачки на Сандвичевых островах, на чем ездят
в Австралии?
Привлеченные
в качестве обвиняемых Маслова, Бочкова и Картинкин виновными себя не признали, объявив: Маслова — что она действительно
была послана Смельковым из дома терпимости, где она, по ее выражению, работает,
в гостиницу «Мавританию» привезти купцу денег, и что, отперев там данным ей ключом чемодан купца, она взяла из него 40 рублей серебром, как ей
было велено, но больше денег не брала, что могут подтвердить Бочкова и Картинкин,
в присутствии которых она отпирала и запирала чемодан и брала деньги.
— Как
было? — вдруг быстро начала Маслова. — Приехала
в гостиницу, провели меня
в номер, там он
был, и очень уже пьяный. — Она с особенным выражением ужаса, расширяя глаза, произносила слово он. — Я хотела уехать, он не пустил.
3) По возвращении Смелькова из дома терпимости
в гостиницу «Мавритания» вместе с проституткой Любкой сия последняя, по совету коридорного Картинкина, дала
выпить Смелькову
в рюмке коньяка белый порошок, полученный ею от Картинкина.