Неточные совпадения
Был белый утренний час; в огромном лесу стоял тонкий пар, полный странных видений. Неизвестный охотник, только что покинувший свой
костер, двигался вдоль реки; сквозь деревья сиял просвет ее воздушных пустот, но прилежный охотник не
подходил к ним, рассматривая свежий след медведя, направляющийся
к горам.
На обратном пути я занялся охотой на рябчиков и
подошел к биваку с другой стороны. Дым от
костра, смешанный с паром, густыми клубами валил из палатки. Та м шевелились люди, вероятно, их разбудили мои выстрелы.
Ночью я плохо спал. Почему-то все время меня беспокоила одна и та же мысль: правильно ли мы идем? А вдруг мы пошли не по тому ключику и заблудились! Я долго ворочался с боку на бок, наконец поднялся и
подошел к огню. У
костра сидя спал Дерсу. Около него лежали две собаки. Одна из них что-то видела во сне и тихонько лаяла. Дерсу тоже о чем-то бредил. Услышав мои шаги, он спросонья громко спросил: «Какой люди ходи?» — и тотчас снова погрузился в сон.
С левой стороны высилась скалистая сопка.
К реке она
подходила отвесными обрывами. Здесь мы нашли небольшое углубление вроде пещеры и развели в нем
костер. Дерсу повесил над огнем котелок и вскипятил воду. Затем он достал из своей котомки кусок изюбровой кожи, опалил ее на огне и стал ножом мелко крошить, как лапшу. Когда кожа была изрезана, он высыпал ее в котелок и долго варил. Затем он обратился ко всем со следующими словами...
Он быстро нарезал мелких веток и прикрепил их в виде веника
к длинной палке, затем
подошел к дереву и поднял их так, чтобы не закрывать свет
костра.
Через четверть часа я
подошел настолько близко
к огню, что мог рассмотреть все около него. Прежде всего я увидел, что это не наш бивак. Меня поразило, что около
костра не было людей. Уйти с бивака ночью во время дождя они не могли. Очевидно, они спрятались за деревьями.
Они
подходили уже
к месту пикника. Из-за деревьев было видно пламя
костра. Корявые стволы, загораживавшие огонь, казались отлитыми из черного металла, и на их боках мерцал красный изменчивый свет.
Около застав и по улицам горели
костры, и
к такому
костру у Пресненской заставы
подошел человек без шапки, весь обмороженный.
За ним посыпались проклятия, ругательства и богохульства Басманова; но, не обращая на них внимания, он
подошел к могиле Максима, положил поклон своему названому брату и, сопровождаемый Буяном, присоединился
к разбойникам, которые под начальством Перстня уже расположились на отдых вокруг пылающих
костров.
Это был чеченец Гамзало. Гамзало
подошел к бурке, взял лежавшую на ней в чехле винтовку и молча пошел на край поляны,
к тому месту, из которого подъехал Хаджи-Мурат. Элдар, слезши с лошади, взял лошадь Хаджи-Мурата и, высоко подтянув обеим головы, привязал их
к деревьям, потом, так же как Гамзало, с винтовкой за плечами стал на другой край поляны.
Костер был потушен, и лес не казался уже таким черным, как прежде, и на небе хотя и слабо, но светились звезды.
Один из сидевших у
костра людей быстро встал и
подошел к Хаджи-Мурату, взявшись за повод и за стремя. Это был аварец Ханефи, названый брат Хаджи-Мурата, заведующий его хозяйством.
Тряхнув мокрыми волосами, Захар
подошел уверенной поступью
к костру.
Трое суток в бессменном дежурстве стояли над Каменкой мертвецы, угрожая незаряженными револьверами; и по ночам, когда свет
костров уравнивал мертвых с живыми, боялись близко
подходить к ним и сами охранявшие их стражники.
Какие разноцветные группы! яркое пламя
костров, согласно с догорающим западом, озаряло картину пира, когда Вадим решился
подойти к ним, замешаться в их веселие.
Макар замолчал и, спрятав в кисет трубку, запахнул на груди чекмень. Накрапывал дождь, ветер стал сильнее, море рокотало глухо и сердито. Один за другим
к угасающему
костру подходили кони и, осмотрев нас большими умными глазами, неподвижно останавливались, окружая нас плотным кольцом.
К восьми часам утра мы перебрались через последний мыс и
подошли к реке Нельме. На другой ее стороне стояла юрта. Из отверстия в ее крыше выходил дым; рядом с юртой на песке лежали опрокинутые вверх дном лодки, а на самом берегу моря догорал
костер, очевидно он был разложен специально для нас. Его-то мы и видели ночью. Из юрты вышел человек и направился
к реке. В левой руке он держал за жабры большую рыбину, а в правой — нож.
К костру подошел Максимов и сел подле меня. Чикин дал ему место, замолчал и снова начал сосать свою трубочку.
Уже была темная ночь, и только
костры тускло освещали лагерь, когда я, окончив уборку,
подошел к своим солдатам.
В это время пехотный солдат, с огромными бакенбардами и усами, с ружьем и сумкой
подошел к нашему
костру.
В первый раз за этот долгий путь, полный бестолочи и безначалия, кто-то распоряжался, кто-то хоть о чем-нибудь подумал… Мы
подошли к подножию горы. Тянулись бывшие огороды, обнесенные невысокими глиняными оградами. Густо стояли биваки, равнина дымилась
кострами. Мы тоже стали.
Офицеры зашевелились в тени
костра и один высокий офицер с длинною шеей, обойдя огонь,
подошел к Долохову.
Когда офицеры выпили и разбили свои стаканы, Кирстен налил другие и, в одной рубашке и рейтузах, с стаканом в руке
подошел к солдатским
кострам и в величественной позе взмахнув кверху рукой, с своими длинными седыми усами, белою грудью, видневшейся из-за распахнувшейся рубашки, остановился в свете
костра.
У
костра,
к которому он
подошел, сидел Платон, укрывшись, как ризой, с головой шинелью и рассказывал солдатам, своим спорым, приятным, но слабым, болезненным голосом, знакомую Пьеру историю.
Проехав по дороге, с обеих сторон которой звучал от
костров французский говор, Долохов повернул во двор господского дома. Проехав в ворота, он слез с лошади и
подошел к большому, пылавшему
костру, вокруг которого, громко разговаривая, сидело несколько человек. В котелке с краю варилось что-то, и солдат в колпаке и синей шинели, стоя на коленях, ярко освещенный огнем, мешал в нем шомполом.