Неточные совпадения
И кто вынесет побои колодкой по голове от пьяного сапожника и тому
подобные способы
воспитания, веками внедрявшиеся в обиход тогдашних мастерских, куда приводили из деревень и отдавали мальчуганов по контракту в ученье на года, чтобы с хлеба долой!
Подобное отношение к внешним впечатлениям мы замечаем и в другой среде, в людях, по своему
воспитанию привыкших к отвлеченным рассуждениям и умеющих анализировать свои чувства.
Во-первых, из нее показалась седая, лысая, желтая, исчерченная морщинами, угрюмая голова старика, лет 60, или более; его взгляд был мрачен, но благороден, исполнен этой холодной гордости, которая иногда родится с нами, но чаще дается
воспитанием, образуется от продолжительной привычки повелевать себе
подобными.
Каким образом сатирические журналы осмеивали невежество, грубость и дурное
воспитание, это уже мы отчасти видели из предыдущих выписок. Прибавим, что они очень верно понимали круговую поруку дурного
воспитания и грубости помещичьего быта того времени. Худо воспитанные люди, изображаемые в сатирических журналах, — преимущественно «господчики», как тогда выражались. Так, один из
подобных господчиков, уже исправившийся, рассказывает о своем
воспитании...
Мы слышали суждение о книге, изданной г. Анненковым, выраженное в таком тоне: «Прочитавши ее до конца, надобно опять воротиться к первой странице и спросить, вместе с биографом Станкевича: чем же имя этого юноши заслужило право на внимание общества и на снисходительное любопытство его?» Выражавшие такое суждение не видели в Станкевиче ничего, кроме того, что он был добрый человек, получивший хорошее
воспитание и имевший знакомство с хорошими людьми, которым умел нравиться: что же за невидаль
подобная личность?
Подобное же отношение вызывает к себе со стороны Толстого и наше обычное
воспитание. Оно до глубины души возмущает его «недостатком уважения к человеческой природе».
И в самом деле, если признать, что Гонкур и покойный его брат жили только литературным интересом, работали, как истинные художники, и при этом больше десяти лет встречали одно равнодушие, а то так и непонимание, то станет понятно, как
подобная борьба с публикой наложила не совсем мягкую и симпатичную печать на людей, принадлежащих по своему происхождению и
воспитанию к консервативной сфере.
— Ты знаешь, конечно, дорогой друг мой, что я по рождению и
воспитанию принадлежу к тому замкнутому, кругу общества, который в России именуется «высшим» или аристократическим кругом, эта русская «аристократия» ничуть и ничем не похожая на аристократию европейскую, до сих пор ревниво охраняет свою замкнутость и на всякое вторжение в ее среду постороннего лица смотрит враждебно, давая
подобным попыткам довольно сильный и неотразимый отпор.
В Петербурге Шуйской начал жить так, как вообще жили тогда молодые люди, получившие
подобное ему
воспитание. С ученья или с парада он отправлялся на Невский проспект, встречал товарищей — они гуляли вместе, глазея на хорошеньких, заходили в кондитерскую или трактир, обедали; после обеда отправлялись в театр, пробирались за кулисы и отправлялись ужинать.
— Права, несомненно, права, — продолжала княгиня Васса Семеновна. — Это говорю я, потому что знаю, что значит иметь единственного ребенка. То, что вы взяли у нее мальчика, было в порядке вещей:
подобная мать не пригодна для
воспитания, но то, что теперь, через двена-дцать лет, вы запрещаете ей видеться с сыном, — жестокость, внушить которую может только ненависть. Как бы ни была велика ее вина — наказание слишком сурово.
Таково было его первоначальное
воспитание, мало, впрочем, отличавшееся от
воспитания подобных барчуков того времени.