Неточные совпадения
Она поехала
в игрушечную лавку, накупила игрушек и обдумала план действий. Она приедет рано утром,
в 8 часов, когда Алексей Александрович еще, верно, не вставал. Она будет иметь
в руках деньги, которые даст швейцару и лакею, с тем чтоб они пустили ее, и, не
поднимая вуаля, скажет, что она от крестного отца Сережи приехала поздравить и что ей поручено поставить игрушки у кровати сына. Она не приготовила только тех слов, которые она скажет сыну. Сколько она ни думала об этом, она ничего не могла придумать.
В Соборе Левин, вместе с другими
поднимая руку и повторяя слова протопопа, клялся самыми страшными клятвами исполнять всё то, на что надеялся губернатор. Церковная служба всегда имела влияние на Левина, и когда он произносил слова: «целую крест» и оглянулся на толпу этих молодых и старых людей, повторявших то же самое, он почувствовал себя тронутым.
Предсказание Марьи Николаевны было верно. Больной к ночи уже был не
в силах
поднимать рук и только смотрел пред собой, не изменяя внимательно сосредоточенного выражения взгляда. Даже когда брат или Кити наклонялись над ним, так, чтоб он мог их видеть, он так же смотрел. Кити послала за священником, чтобы читать отходную.
На столе лежал обломок палки, которую они нынче утром вместе сломали на гимнастике, пробуя
поднять забухшие барры. Левин взял
в руки этот обломок и начал обламывать расщепившийся конец, не зная, как начать.
Варенька
в шляпе и с зонтиком
в руках сидела у стола, рассматривая пружину, которую сломала Кити. Она
подняла голову.
Левин прочел это и, не
поднимая головы, с запиской
в руках стоял пред Сергеем Ивановичем.
— Тебе бы так мучительно было одному, — сказала она и,
подняв высоко
руки, которые закрывали ее покрасневшие от удовольствия щеки, свернула на затылке косы и зашпилила их. — Нет, — продолжала она, — она не знала… Я, к счастию, научилась многому
в Содене.
Он вышел
в дверь перегородки,
поднял руки и запел по — французски: «Был король
в Ту-у-ле». — Вронский, выпьешь?
Вронский вошел
в вагон. Мать его, сухая старушка с черными глазами и букольками, щурилась, вглядываясь
в сына, и слегка улыбалась тонкими губами. Поднявшись с диванчика и передав горничной мешочек, она подала маленькую сухую
руку сыну и,
подняв его голову от
руки, поцеловала его
в лицо.
Анна, покрасневшая
в ту минуту, как вошел сын, заметив, что Сереже неловко, быстро вскочила,
подняла с плеча сына
руку Алексея Александровича и, поцеловав сына, повела его на террасу и тотчас же вернулась.
Она
подняла на меня томный, глубокий взор и покачала головой; ее губы хотели проговорить что-то — и не могли; глаза наполнились слезами; она опустилась
в кресла и закрыла лицо
руками.
— Да ведь соболезнование
в карман не положишь, — сказал Плюшкин. — Вот возле меня живет капитан; черт знает его, откуда взялся, говорит — родственник: «Дядюшка, дядюшка!» — и
в руку целует, а как начнет соболезновать, вой такой
подымет, что уши береги. С лица весь красный: пеннику, чай, насмерть придерживается. Верно, спустил денежки, служа
в офицерах, или театральная актриса выманила, так вот он теперь и соболезнует!
Она его не
подымаетИ, не сводя с него очей,
От жадных уст не отымает
Бесчувственной
руки своей…
О чем теперь ее мечтанье?
Проходит долгое молчанье,
И тихо наконец она:
«Довольно; встаньте. Я должна
Вам объясниться откровенно.
Онегин, помните ль тот час,
Когда
в саду,
в аллее нас
Судьба свела, и так смиренно
Урок ваш выслушала я?
Сегодня очередь моя.
Сомненья нет: увы! Евгений
В Татьяну, как дитя, влюблен;
В тоске любовных помышлений
И день и ночь проводит он.
Ума не внемля строгим пеням,
К ее крыльцу, стеклянным сеням
Он подъезжает каждый день;
За ней он гонится, как тень;
Он счастлив, если ей накинет
Боа пушистый на плечо,
Или коснется горячо
Ее
руки, или раздвинет
Пред нею пестрый полк ливрей,
Или платок
подымет ей.
Татьяна
в лес; медведь за нею;
Снег рыхлый по колено ей;
То длинный сук ее за шею
Зацепит вдруг, то из ушей
Златые серьги вырвет силой;
То
в хрупком снеге с ножки милой
Увязнет мокрый башмачок;
То выронит она платок;
Поднять ей некогда; боится,
Медведя слышит за собой,
И даже трепетной
рукойОдежды край
поднять стыдится;
Она бежит, он всё вослед,
И сил уже бежать ей нет.
В дальнем углу залы, почти спрятавшись за отворенной дверью буфета, стояла на коленях сгорбленная седая старушка. Соединив
руки и
подняв глаза к небу, она не плакала, но молилась. Душа ее стремилась к богу, она просила его соединить ее с тою, кого она любила больше всего на свете, и твердо надеялась, что это будет скоро.
Я
поднял голову — на табурете подле гроба стояла та же крестьянка и с трудом удерживала
в руках девочку, которая, отмахиваясь ручонками, откинув назад испуганное личико и уставив выпученные глаза на лицо покойной, кричала страшным, неистовым голосом.
Совершенно бессознательно я схватил ее
руку в коротеньких рукавчиках за локоть и припал к ней губами. Катенька, верно, удивилась этому поступку и отдернула
руку: этим движеньем она толкнула сломанный стул, стоявший
в чулане. Гриша
поднял голову, тихо оглянулся и, читая молитвы, стал крестить все углы. Мы с шумом и шепотом выбежали из чулана.
Что почувствовал старый Тарас, когда увидел своего Остапа? Что было тогда
в его сердце? Он глядел на него из толпы и не проронил ни одного движения его. Они приблизились уже к лобному месту. Остап остановился. Ему первому приходилось выпить эту тяжелую чашу. Он глянул на своих,
поднял руку вверх и произнес громко...
Мардохай размахивал
руками, слушал, перебивал речь, часто плевал на сторону и,
подымая фалды полукафтанья, засовывал
в карман
руку и вынимал какие-то побрякушки, причем показывал прескверные свои панталоны.
Уже пусто было
в ковшах, а всё еще стояли козаки,
поднявши руки.
Выговорив самое главное, девушка повернула голову, робко посмотрев на старика. Лонгрен сидел понурясь, сцепив пальцы
рук между колен, на которые оперся локтями. Чувствуя взгляд, он
поднял голову и вздохнул. Поборов тяжелое настроение, девушка подбежала к нему, устроилась сидеть рядом и, продев свою легкую
руку под кожаный рукав его куртки, смеясь и заглядывая отцу снизу
в лицо, продолжала с деланым оживлением...
И до того эта несчастная Лизавета была проста, забита и напугана раз навсегда, что даже
руки не
подняла защитить себе лицо, хотя это был самый необходимо-естественный жест
в эту минуту, потому что топор был прямо поднят над ее лицом.
Он даже успел сунуть неприметно
в руку; дело, впрочем, было ясное и законное, и, во всяком случае, тут помощь ближе была. Раздавленного
подняли и понесли; нашлись помощники. Дом Козеля был шагах
в тридцати. Раскольников шел сзади, осторожно поддерживал голову и показывал дорогу.
Амалия Ивановна, тоже предчувствовавшая что-то недоброе, а вместе с тем оскорбленная до глубины души высокомерием Катерины Ивановны, чтобы отвлечь неприятное настроение общества
в другую сторону и кстати уж чтоб
поднять себя
в общем мнении, начала вдруг, ни с того ни с сего, рассказывать, что какой-то знакомый ее, «Карль из аптеки», ездил ночью на извозчике и что «извозчик хотель его убиваль и что Карль его ошень, ошень просиль, чтоб он его не убиваль, и плакаль, и
руки сложиль, и испугаль, и от страх ему сердце пронзиль».
Вдруг она облокотилась правою
рукой о перила,
подняла правую ногу и замахнула ее за решетку, затем левую, и бросилась
в канаву.
И выхватив у Сони бумажку, Катерина Ивановна скомкала ее
в руках и бросила наотмашь прямо
в лицо Лужина. Катышек попал
в глаз и отскочил на пол. Амалия Ивановна бросилась
поднимать деньги. Петр Петрович рассердился.
— Соня! Дочь! Прости! — крикнул он и хотел было протянуть к ней
руку, но, потеряв опору, сорвался и грохнулся с дивана, прямо лицом наземь; бросились
поднимать его, положили, но он уже отходил. Соня слабо вскрикнула, подбежала, обняла его и так и замерла
в этом объятии. Он умер у нее
в руках.
А ведь, пожалуй, и перемолола бы меня как-нибудь…» Он опять замолчал и стиснул зубы: опять образ Дунечки появился пред ним точь-в-точь как была она, когда, выстрелив
в первый раз, ужасно испугалась, опустила револьвер и, помертвев, смотрела на него, так что он два раза успел бы схватить ее, а она и
руки бы не
подняла в защиту, если б он сам ей не напомнил.
И Катерина Ивановна не то что вывернула, а так и выхватила оба кармана, один за другим наружу. Но из второго, правого, кармана вдруг выскочила бумажка и, описав
в воздухе параболу, упала к ногам Лужина. Это все видели; многие вскрикнули. Петр Петрович нагнулся, взял бумажку двумя пальцами с пола,
поднял всем на вид и развернул. Это был сторублевый кредитный билет, сложенный
в восьмую долю. Петр Петрович обвел кругом свою
руку, показывая всем билет.
— Как попали! Как попали? — вскричал Разумихин, — и неужели ты, доктор, ты, который прежде всего человека изучать обязан и имеешь случай, скорей всякого другого, натуру человеческую изучить, — неужели ты не видишь, по всем этим данным, что это за натура этот Николай? Неужели не видишь, с первого же разу, что все, что он показал при допросах, святейшая правда есть? Точнехонько так и попали
в руки, как он показал. Наступил на коробку и
поднял!
Вожеватов (
поднимая руку). Ваше. Значит, мне одному
в Париж ехать. Я не
в убытке; расходов меньше.
Вожеватов. Еще как рад-то, сияет, как апельсин. Что смеху-то! Ведь он у нас чудак. Ему бы жениться поскорей да уехать
в свое именьишко, пока разговоры утихнут, так и Огудаловым хотелось; а он таскает Ларису на бульвар, ходит с ней под
руку, голову так высоко
поднял, что того гляди наткнется на кого-нибудь. Да еще очки надел зачем-то, а никогда их не носил. Кланяется — едва кивает; тон какой взял; прежде и не слыхать его было, а теперь все «я да я, я хочу, я желаю».
Марья Ивановна приняла письмо дрожащею
рукою и, заплакав, упала к ногам императрицы, которая
подняла ее и поцеловала. Государыня разговорилась с нею. «Знаю, что вы не богаты, — сказала она, — но я
в долгу перед дочерью капитана Миронова. Не беспокойтесь о будущем. Я беру на себя устроить ваше состояние».
Два инвалида стали башкирца раздевать. Лицо несчастного изобразило беспокойство. Он оглядывался на все стороны, как зверок, пойманный детьми. Когда ж один из инвалидов взял его
руки и, положив их себе около шеи,
поднял старика на свои плечи, а Юлай взял плеть и замахнулся, тогда башкирец застонал слабым, умоляющим голосом и, кивая головою, открыл рот,
в котором вместо языка шевелился короткий обрубок.
Базаров тихонько двинулся вперед, и Павел Петрович пошел на него, заложив левую
руку в карман и постепенно
поднимая дуло пистолета… «Он мне прямо
в нос целит, — подумал Базаров, — и как щурится старательно, разбойник! Однако это неприятное ощущение. Стану смотреть на цепочку его часов…» Что-то резко зыкнуло около самого уха Базарова, и
в то же мгновенье раздался выстрел. «Слышал, стало быть ничего», — успело мелькнуть
в его голове. Он ступил еще раз и, не целясь, подавил пружинку.
Самгин начал рассказывать о беженцах-евреях и, полагаясь на свое не очень богатое воображение, об условиях их жизни
в холодных дачах, с детями, стариками, без хлеба. Вспомнил старика с красными глазами, дряхлого старика, который молча пытался и не мог
поднять бессильную
руку свою. Он тотчас же заметил, что его перестают слушать, это принудило его повысить тон речи, но через минуту-две человек с волосами дьякона, гулко крякнув, заявил...
Учитель встречал детей молчаливой, неясной улыбкой; во всякое время дня он казался человеком только что проснувшимся. Он тотчас ложился вверх лицом на койку, койка уныло скрипела. Запустив пальцы
рук в рыжие, нечесанные космы жестких и прямых волос,
подняв к потолку расколотую, медную бородку, не глядя на учеников, он спрашивал и рассказывал тихим голосом, внятными словами, но Дронов находил, что учитель говорит «из-под печки».
Даже и после этого утверждения Клим не сразу узнал Томилина
в пыльном сумраке лавки, набитой книгами. Сидя на низеньком, с подрезанными ножками стуле, философ протянул Самгину
руку, другой
рукой поднял с пола шляпу и сказал
в глубину лавки кому-то невидимому...
Лютов видел, как еще двое людей стали
поднимать гроб на плечо Игната, но человек
в полушубке оттолкнул их, а перед Игнатом очутилась Алина; обеими
руками, сжав кулаки, она ткнула Игната
в лицо, он мотнул головою, покачнулся и медленно опустил гроб на землю. На какой-то момент люди примолкли. Мимо Самгина пробежал Макаров, надевая кастет на пальцы правой
руки.
«Мама, а я еще не сплю», — но вдруг Томилин, запнувшись за что-то, упал на колени,
поднял руки, потряс ими, как бы угрожая, зарычал и охватил ноги матери. Она покачнулась, оттолкнула мохнатую голову и быстро пошла прочь, разрывая шарф. Учитель, тяжело перевалясь с колен на корточки, встал, вцепился
в свои жесткие волосы, приглаживая их, и шагнул вслед за мамой, размахивая
рукою. Тут Клим испуганно позвал...
Он замолчал,
поднял к губам стакан воды, но, сделав правой
рукой такое движение, как будто хотел окунуть
в воду палец, — поставил стакан на место и продолжал более напряженно, даже как бы сердито, но и безнадежно...
То, что произошло после этих слов, было легко, просто и заняло удивительно мало времени, как будто несколько секунд. Стоя у окна, Самгин с изумлением вспоминал, как он
поднял девушку на
руки, а она, опрокидываясь спиной на постель, сжимала уши и виски его ладонями, говорила что-то и смотрела
в глаза его ослепляющим взглядом.
Лодка описала угол от берега к берегу, потом еще угол, мужик медленно опустил левую
руку, так же медленно
поднял правую с багром
в ней.
Но звонарь, отталкивая людей левой
рукой,
поднял в небо свирепые глаза и, широко размахивая правой, трижды перекрестил дорогу.
Говорила она с акцентом, сближая слова тяжело и медленно. Ее лицо побледнело, от этого черные глаза ушли еще глубже, и у нее дрожал подбородок. Голос у нее был бесцветен, как у человека с больными легкими, и от этого слова казались еще тяжелей. Шемякин, сидя
в углу рядом с Таисьей, взглянув на Розу, поморщился, пошевелил усами и что-то шепнул
в ухо Таисье, она сердито нахмурилась,
подняла руку, поправляя волосы над ухом.
А когда
подняли ее тяжелое стекло, старый китаец не торопясь освободил из рукава
руку, рукав как будто сам, своею силой, взъехал к локтю, тонкие, когтистые пальцы старческой, железной
руки опустились
в витрину, сковырнули с белой пластинки мрамора большой кристалл изумруда, гордость павильона, Ли Хунг-чанг
поднял камень на уровень своего глаза, перенес его к другому и, чуть заметно кивнув головой, спрятал
руку с камнем
в рукав.
Он играл ножом для разрезывания книг, капризно изогнутой пластинкой бронзы с позолоченной головою бородатого сатира на месте ручки. Нож выскользнул из
рук его и упал к ногам девушки; наклонясь, чтоб
поднять его, Клим неловко покачнулся вместе со стулом и, пытаясь удержаться, схватил
руку Нехаевой, девушка вырвала
руку, лишенный опоры Клим припал на колено. Он плохо помнил, как разыгралось все дальнейшее, помнил только горячие ладони на своих щеках, сухой и быстрый поцелуй
в губы и торопливый шепот...
Да, поезд шел почти с обычной скоростью, а
в коридоре топали шаги многих людей. Самгин
поднял занавеску, а Крэйтон, спрятав
руку с револьвером за спину, быстро открыл дверь купе, спрашивая...
Вечером, когда стемнело, он пошел во флигель, застал Елизавету Львовну у стола с шитьем
в руках и прочитал ей стихи. Выслушав, не
поднимая головы, Спивак спросила...