Неточные совпадения
На берег выброшен кипящею
волной,
Пловец с усталости
в сон крепкий
погрузился...
Когда мы подошли к реке, было уже около 2 часов пополудни. Со стороны моря дул сильный ветер.
Волны с шумом бились о берег и с пеной разбегались по песку. От реки
в море тянулась отмель. Я без опаски пошел по ней и вдруг почувствовал тяжесть
в ногах. Хотел было я отступить назад, но, к ужасу своему, почувствовал, что не могу двинуться с места. Я медленно
погружался в воду.
Но вот
волна проходила, отблеск пропадал, и тогда казалось, будто небесное светило снова
погрузилось «
в лоно стеклянных вод».
Теперь качка стала еще сильнее. Каждый раз, когда нос корабля, взобравшись на
волну и на мгновение задержавшись на ней, вдруг решительно, с возрастающей скоростью врывался
в воду, Елена слышала, как его борта с уханьем
погружались в море и как шипели вокруг него точно рассерженные
волны.
Так неугомонная
волна день и ночь без устали хлещет и лижет гранитный берег: то старается вспрыгнуть на него, то снизу подмыть и опрокинуть; долго она трудится напрасно, каждый раз отброшена
в дальнее море… но ничто ее не может успокоить: и вот проходят годы, и подмытая скала срывается с берега и с гулом
погружается в бездну, и радостные
волны пляшут и шумят над ее могилой.
Стоило только мне
погрузиться в эти пуховые
волны, как какое-то снотворное, маковое покрывало тотчас надвигалось на мои глаза и застилало от них весь Петербург с его веселящейся скукой и скучающей веселостью.
Безмятежней аркадской идиллии
Закатятся преклонные дни:
Под пленительным небом Сицилии,
В благовонной древесной тени́,
Созерцая, как солнце пурпурное
Погружается в море лазурное,
Полоса́ми его золотя, —
Убаюканный ласковым пением
Средиземной
волны, — как дитя
Ты уснешь, окружён попечением
Дорогой и любимой семьи
(Ждущей смерти твоей с нетерпением...
Напрасно кто-нибудь, более их искусный и неустрашимый, переплывший на противный берег, кричит им оттуда, указывая путь спасения: плохие пловцы боятся броситься
в волны и ограничиваются тем, что проклинают свое малодушие, свое положение, и иногда, заглядевшись на бегущую мимо струю или ободренные криком, вылетевшим из капитанского рупора, вдруг воображают, что корабль их бежит, и восторженно восклицают: «Пошел, пошел, двинулся!» Но скоро они сами убеждаются
в оптическом обмане и опять начинают проклинать или
погружаются в апатичное бездействие, забывая простую истину, что им придется умереть на мели, если они сами не позаботятся снять с нее корабль и прежде всего хоть помочь капитану и его матросам выбросить балласт, мешающий кораблю подняться.
Некоторые спускались на палубу и
погружались в воду, чтобы согреться, но двоих на наших глазах смыло
волнами…
Судно носило по
волнам, трепало, и оно все ниже и ниже
погружалось в воду.
За разговорами незаметно прошло время. Я проводил своих друзей на берег и вернулся на пароход. Было уже поздно. Последние отблески вечерней зари погасли совсем, и темная ночь спустилась на землю. Где-то внизу слышались меланхолические всплески
волн, пахло сыростью и машинным маслом. Я ушел
в свою каюту и вскоре
погрузился в глубокий сон.
Вочеловечившийся, пришедний сверху, Я до сих пор только наполовину принял человека. Как
в чужую стихию, Я вошел
в человечность, но не
погрузился в нее весь: одной рукою Я еще держусь за мое Небо, и еще на поверхности
волн мои глаза. Она же приказывает, чтобы Я принял человека всего: только тот человек, кто сказал: никогда не убью себя, никогда сам не уйду из жизни. А бич? А проклятые рубцы на спице? А гордость?
И с этой последней мгновенной мыслью Иоле вместе с исковерканным при падении орудием
погрузился в холодные
волны…
Воспламенившееся вино кипело как огненная лава, вода клубилась, как будто
в адском котле, и обгорелые обломки судна
погружались со страшным шипением
в клокочущие
волны.
Он
погрузился в одну мысль о Мариорице. Вся душа его, весь он — как будто разогретая влажная стихия,
в которой Мариорица купает свои прелести. Как эта стихия, он обхватил ее горячей мечтой, сбегает струею по ее округленным плечам, плещет жаркою пеною по лебединой шее, подкатывается
волною под грудь, замирающую сладким восторгом; он липнет летучею брызгою к горячим устам ее, и черные кудри целует, и впивается
в них, и весь, напитанный ее существом, ластится около нее тонким, благовонным паром.
Упала
в озеро Галя,
погрузилась в холодные
волны и опустилась мертвая на самое дно. И, наверное, она стала бы добычей молодых смеющихся русалок, если бы большая, верная птица не метнулась следом за нею и не вытащила из воды маленькую утопленницу.
Ты будешь
в тумане сладостно грезить до самого утра, а утром чуть свет я сама приду за тобою к дверям Милия, ты передашь мне золото и я побегу выкупить из неволи Фалалея, а ты пойдешь к морю,
погрузишься вся
в его
волны, и, освеженная, придешь домой, встретишься с мужем и любовные мечты прошлой ночи станут для вас действительностью.
— Да, я укоряю Его. Иисус, Иисус! Зачем так чист, так благостен Твой лик? Только по краю человеческих страданий, как по берегу пучины, прошел Ты, и только пена кровавых и грязных
волн коснулась Тебя, — мне ли, человеку, велишь Ты
погрузиться в черную глубину? Велика Твоя Голгофа, Иисус, но слишком почтенна и радостна она, и нет
в ней одного маленького, но очень интересного штришка: ужаса бесцельности!