Неточные совпадения
«Семейные бани И. И. Домогайлова сообщают, что
в дворянском
отделении устроен для мужчин душ профессора Шарко, а для дам ароматические ванны», — читал он, когда
в дверь постучали и на его крик: «Войдите!» вошел курчавый ученик Маракуева — Дунаев. Он никогда не
бывал у Клима, и Самгин встретил его удивленно, поправляя очки. Дунаев, как всегда, улыбался, мелкие колечки густейшей бороды его шевелились, а нос как-то странно углубился
в усы, и шагал Дунаев так, точно он ожидал, что может провалиться сквозь пол.
Пять, шесть раз он посетил уголовное
отделение окружного суда. До этого он никогда еще не был
в суде, и хотя редко
бывал в церкви, но зал суда вызвал
в нем впечатление отдаленного сходства именно с церковью; стол судей — алтарь, портрет царя — запрестольный образ, места присяжных и скамья подсудимых — клироса.
Разумеется, каждый день, раза по два, посещала и князя, который был заключен
в тюрьме,
в дворянском
отделении, но свидания эти, как я вполне убедился впоследствии,
бывали очень для Лизы тягостны.
Розанов хотел
побывать у Андрияна Николаева
в конторе между своими утренними визитациями и обедом. Обойдя
отделение и вымыв руки, он зашел домой, чтобы переменить платье и ехать к Введению, что
в Барашах, но отворив свою дверь, изумился. На крайнем стульце его приемной комнаты сидел бахаревский казачок Гриша.
Обошли целый винный завод;
побывали в том
отделении, где очищали водку, и даже забрались
в громадный подвал с рядом совсем готовых бочек, лежавших, как стадо откормленных на убой свиней.
Когда на почте кто-нибудь из посетителей протестует, не соглашается или просто начинает рассуждать, то Михаил Аверьяныч багровеет, трясется всем телом и кричит громовым голосом: «Замолчать!», так что за почтовым
отделением давно уже установилась репутация учреждения,
в котором страшно
бывать.
Временное
отделение земского суда состоит, как известно, из исправника, стряпчего и станового; но станового либо вовсе не было, либо он до того стушевался, что я его не заметил; впрочем, он у нас
в уезде носил прозвище «несуществующий», как
бывают «непомнящие».
Старший, Анисим, служил
в полиции,
в сыскном
отделении, и редко
бывал дома.
— Ты думаешь — он живет со мной? Это было всего два раза, еще
в заведении, а здесь — не
бывает. Я раньше даже на колени к нему садилась, а он — щекотит и говорит: «Слезь!» Он с теми живет с двумя, а я и не знаю, зачем я ему?
Отделение это дохода не дает, торговать я не умею, не люблю. Зачем все это? Я спрашиваю, а он визжит: «Не твое дело!» Такие глупости везде…
Виттих и Перновский не терпели один другого. Из-за количества уроков они беспрестанно подставляли друг другу ножку. Перновский читал
в старшем
отделении. На первые два года по его предмету
бывал всегда особый преподаватель, всего чаще инспектор или директор. А тут Виттих захватил себе ловко и незаметно и эти часы; Перновский еще ядовитее возненавидел его, хотя снаружи они как будто и ладили.
Первый приехал
в карете тогдашний начальник Третьего
отделения граф П.Шувалов; вышел из кареты
в одном мундире и вскоре поспешно уехал. Он-то, встретив поблизости взвод (или полроты) гвардейского стрелкового батальона, приказал ему идти на Колокольную. Я это сам слышал от офицера, командовавшего стрелками, некоего П-ра, который
бывал у нас
в квартире у моих сожителей, князя Дондукова и графа П.А.Гейдена — его товарищей по Пажескому корпусу.
Но самая на первых порах жуткая операция была — обволакивание вас
в постели ранним утром холодной простыней. Верзила-швейцарец входил к вам с словами:"Доброе утро, хорошо ли вам спалось?" — и безжалостно начинал погружать вас
в этот холодный и мокрый саван. Но через пять минут вы начинали чувствовать приятную теплоту, и когда вас спускали вниз,
в отделение гидротерапии, на руках, вы
бывали уж
в транспирации и вас окачивали опять холодной водой.