Неточные совпадения
За советы Чичиков
благодарил, говоря, что при случае не преминет ими воспользоваться, а от конвоя отказался решительно, говоря, что он совершенно не нужен, что купленные им
крестьяне отменно смирного характера, чувствуют сами добровольное расположение к переселению и что бунта ни в каком случае между ними быть не может.
Наконец,
благодаря управляющему, установили цену и сроки платежей, и
крестьяне, шумно разговаривая, пошли под гору, к деревне, а Нехлюдов пошел в контору составлять с управляющим проект условия.
Говоря это, он достал с воза теплые вязаные перчатки и подал их мне. Я взял перчатки и продолжал работать. 2 км мы шли вместе, я чертил, а
крестьянин рассказывал мне про свое житье и ругательски ругал всех и каждого. Изругал он своих односельчан, изругал жену, соседа, досталось учителю и священнику. Надоела мне эта ругань. Лошаденка его шла медленно, и я видел, что при таком движении к вечеру мне не удастся дойти до Имана. Я снял перчатки, отдал их возчику,
поблагодарил его и, пожелав успеха, прибавил шагу.
И действительно, он начал наблюдать и прислушиваться. В Последовке страх покамест еще не исчез, и
крестьяне безмолвствовали, но на стороне уж крупненько поговаривали. И вот он однажды заманил одного «тявкушу» и выпорол. Конечно, это сошло ему с рук благополучно, — сосед, владелец «тявкуши», даже
поблагодарил, — но все уж начали потихоньку над ним посмеиваться.
Трудно было этой бедноте выбиваться в люди. Большинство дети неимущих родителей —
крестьяне, мещане, попавшие в Училище живописи только
благодаря страстному влечению к искусству. Многие, окончив курс впроголодь, люди талантливые, должны были приискивать какое-нибудь другое занятие. Многие из них стали церковными художниками, работавшими по стенной живописи в церквах. Таков был С. И. Грибков, таков был Баженов, оба премированные при окончании, надежда училища. Много их было таких.
Тот еврей, у которого украли на Сахалине 56 тысяч, был прислан за фальшивые бумажки; он уже отбыл сроки и гуляет по Александровску в шляпе, пальто и с золотою цепочкой; с чиновниками и надзирателями он всегда говорит вполголоса, полушёпотом, и
благодаря, между прочим, доносу этого гнусного человека был арестован и закован в кандалы многосемейный
крестьянин, тоже еврей, который был осужден когда-то военным судом «за бунт» в бессрочную каторгу, но на пути через Сибирь в его статейном списке посредством подлога срок наказания был сокращен до 4 лет.
Карьеру он сделал блестящую
благодаря скромной веселости своего нрава, ловкости в танцах, мастерской езде верхом ординарцем на парадах — большей частью на чужих лошадях — и, наконец, какому-то особенному искусству фамильярно — почтительного обращения с высшими, грустноласкового, почти сиротливого прислуживанья, не без примеси общего, легкого, как пух, либерализма…Этот либерализм не помешал ему, однако, перепороть пятьдесят человек
крестьян в взбунтовавшемся белорусском селении, куда его послали для усмирения.
— «Не кусайся, чёрт тебя побери!» — подумал я и, выпив глотка три,
поблагодарил, а они, там, внизу, начали есть; потом скоро я сменился — на мое место встал Уго, салертинец, [Салертинец — житель города Салерно или провинции того же названия.] и я сказал ему тихонько, что эти двое
крестьян — добрые люди.
В нижней клети усторожской судной избы сидели вместе башкир-переметчик Аблай, слепец Брехун, беломестный казак Тимошка Белоус и дьячок из Служней слободы Прокопьевского монастыря Арефа. Попали они вместе
благодаря большому судному делу, которое вершилось сейчас в Усторожье воеводой Полуектом Степанычем Чушкиным. А дело было не маленькое. Бунтовали
крестьяне громадной монастырской вотчины. Узники прикованы были на один железный прут. Так их водили и на допрос к воеводе.
То, что в маленьких размерах приметно у Посошкова, в колоссальном виде выказалось у другого
крестьянина, который,
благодаря Петровой реформе, получил возможность выучиться разным наукам, побывал за границей и сделался тоже выходцем из своего сословия.
Михайло Степанович указал Титу, чтобы он принял хлеб, и дребезжащим голосом сказал
крестьянам, что
благодарит их за хлеб, за соль, но надеется, что они усердие свое докажут на деле.
На третий день Шишков написал письмо, которого я не читал, но содержание которого состояло в том, что помещик
благодарил весь мир за усердие, объявил, что надобности в деньгах, по милости царской, не имеет, и обещал, что когда ему понадобятся деньги, то ни у кого, кроме своих
крестьян, денег не попросит.
Не удивительно также, что честные отцы и мужья не находят суда на помещика
благодаря прекрасному судебному устройству в России; они большею частью находятся в положении того господина Тьерселен, у которого Берье украл, по поручению Людовика XV, одиннадцатилетнюю дочь. Все эти грязные гадости возможны: стоит только вспомнить грубые и развращенные нравы части русского дворянства, чтобы в этом убедиться. Но что касается до
крестьян, то они далеко не равнодушно переносят разврат своих господ.
Благодаря смелости и отчаянной стойкости Юрика прибежавшие вовремя
крестьяне отстояли и господский дом, и пристройки хутора, все, кроме Аксиньиной избушки, которая сгорела дотла.
Крестьяне подоспели как раз вовремя, в ту минуту, когда крыша главного строения начинала уже тлеть от переброшенной на нее ветром искры.
Последний сохранил лишь звание управляющего, а уважение
крестьян приобрел в силу своей близости к графу и доверия к нему со стороны последнего, которое Петр Федорович добыл
благодаря своей хитрости, сметливости и дальновидности.