Каждый из нас
плохой христианин, не научившийся еще как следует крестить лоб, не стяжавший себе почти никаких даров, универсально живет уже в иной религиозной эпохе, чем величайшие святые былой эпохи, и потому не может просто начинать с начала христианскую жизнь.
Неточные совпадения
Одно из главных классических возражений Цельса против христианства заключается в том, что
христиане плохие, не лояльные граждане государства, что они чувствуют себя принадлежащими к другому царству.
— Чорт их знает! Тьфу! Хозяина настоящего нету, на какую — то кригу, [«Кригой» называется место у берега, огороженное плетнем для ловли рыбы.] говорят, пошел. А старуха такая дьявол, что упаси Господи, — отвечал Ванюша, хватаясь за голову. — Как тут жить будет, я уж не знаю.
Хуже татар, ей-Богу. Даром что тоже
христиане считаются. На что татарин, и тот благородней. «На кригу пошел»! Какую кригу выдумали, неизвестно! — заключил Ванюша и отвернулся.
Демидов, я говорю, ничего не понимал, но чувствовал, что это человек не в его духе, чувствовал, что это заправский, настоящий
христианин, а такие ханжам
хуже и противнее самого крайнего невера.
За какие-нибудь три целковых на худое-то с тобой бы пошли, так я и то — помыслом моим, а не то что делом, — не хотел вниманья на то иметь, помня то, что я человек семейный и
христианин есть!
Христиане сделались
хуже язычников.
Христос открыл людям то, что разделение между своими и чужими народами есть обман и зло. И, познав это,
христианин уже не может иметь чувство недоброжелательства к чужим народам, не может оправдывать, как он прежде делал, жестокие поступки против чужих народов тем, что другие народы
хуже его народа.
Христианин не может не знать того, что разделение его с другими народами есть зло, что разделение — это соблазн, и потому не может уже, как он делал это прежде, сознательно служить этому соблазну.
Андрюша с жаром рассказывает, как друг его добр, ласков, чувствителен, старается всеми доводами сердечной ласки доказать ей несправедливость
худых слухов о нем, клянется ей всем, что для малютки священнее в мире, что Антон не колдун, не басурман-татарин, а
христианин, как русские, только нерусской веры.
И это еще не самая большая беда, что крещеные черемисы до сих пор не сделались
христианами: это у нас случалось и с татарами и с мордвой, у которой до сих пор во весь развал идет эпоха двоеверия, но вот в чем беда, — что окрещенные черемисы стали нравственно
хуже, чем были; что всякий, вынужденный иметь с ними дело, — старается отыскать старого, некрещеного черемиса (из тех, кои отбежали крещения), потому что, по общему наблюдению, у некрещеных больше совестливости…