Придут сваты в кабак,
выпьют горилки, сядут куда-нибудь в уголок да так и сидят молча, точно пришибленные. И в кабаке все новый народ пошел, и все больше молодые, кержачата да хохлы, а с ними и туляки, которые посмелее.
А потом опять
пили горилку и под конец «вдаряли гопака». Пиджак летел с широких плеч Бориса в угол комнаты, а сам он лихо носился из конца в конец и притопывал «чоботами», и присвистывал, и лукаво поводил черными бровями.
Средний класс, как вы знаете, составляется из оседлых, имущественных граждан, а не из сброда всякой бездомной, наемной вольницы, готовой идти драться за того, кто приютит ее, получше накормит и, пуще всего, получше
напоит горилкой.
Неточные совпадения
Хитрый Коваль пользовался случаем и каждый вечер «полз до шинка», чтобы
выпить трохи
горилки и «погвалтувати» с добрыми людьми. Одна сноха Лукерья ходила с надутым лицом и сердитовала на стариков. Ее туляцкая семья собиралась уходить в орду, и бедную бабу тянуло за ними. Лукерья выплакивала свое горе где-нибудь в уголке, скрываясь от всех. Добродушному Терешке-казаку теперь особенно доставалось от тулянки-жены, и он спасался от нее тоже в шинок, где гарцевал батько Дорох.
— Перш усего
выпьем чарочку за шинкарочку, — балагурил у кабацкой стойки старый Коваль, как ни в чем не бывало. — Ну, Дуня, давай нам трохи
горилки, щоб вороги мовчалы и сусиди не зналы… Так я говорю, Терешка? Отто ведмедица!.. отто проклятуща!..
— Ото так, сынку… Доходи ближе, вже жь покажу тоби, пранцеватому, батькову
горилку!.. Як потягну за чупрыну, тогда и
будешь козак.
Хохол Гришук
был настоящий хохол — добродушный, ленивый, лукавый по-хохлацки и очень слабый до
горилки.
Яков и сам
был не прочь
выпить «
горилки», но это не ставилось ему в вину, как дьячку Николаю Матвеичу, да и сам он не стеснялся своей слабости.
Вот, бьют они его, бьют, устанут, давай
горилку возле него
пить, отдышутся трошки — опять бьют.
— Еще бы! Меня не пустишь!.. — Бузыга прищурился и самоуверенно мотнул подбородком вверх. —
Пей лучше
горилку, старый. Ты, я вижу, все около чего-то крутишься. Спросил бы прямо.
Пришел до Грипы Ковалевой: «Гей, курва,
горилки!» В стакан бросил серебряного рубля,
горилку выпил, а деньги музыкантам кинул.
— Сяду — гостем
буду; угощу
горилкой — хозяином
буду, — равнодушно пошутил Бузыга, опускаясь на землю. — Аким, достань там, что
есть.
— Ах ты, подсвинок! — воскликнул с удивлением и с неожиданной лаской в голосе Бузыга. — А ну-ка, ходи ко мне.
Горилку пьешь?
Там
пили «
горилку», но не здешнюю, а какую-то особенную, привезенную «видтыля»;
ели ломтями розовое свиное мясо;
ели толстые, огромные колбасы, которые
были так велики, что их надо
было укладывать на тарелке спиралью в десять или пятнадцать оборотов.
Предположение мое тотчас же подтвердилось. Капитан Крафт попросил водки, назвав ее
горилкой, и ужасно крякнул и закинул голову,
выпивая рюмку.