Неточные совпадения
Хлестаков (защищая рукою кушанье).Ну, ну, ну… оставь, дурак! Ты привык там обращаться с другими: я,
брат, не такого рода! со мной не советую… (Ест.)Боже мой, какой суп! (Продолжает есть.)Я думаю, еще ни один человек в мире не едал такого супу: какие-то перья плавают вместо масла. (Режет курицу.)Ай, ай, ай, какая курица! Дай жаркое! Там супу немного осталось, Осип, возьми себе. (Режет жаркое.)Что это за жаркое? Это не жаркое.
Аммос Федорович (в сторону).Вот выкинет штуку, когда в самом деле сделается генералом! Вот уж кому пристало генеральство, как корове седло! Ну,
брат, нет, до этого еще далека песня. Тут и почище тебя есть, а до сих пор еще не генералы.
Осип (выходит и говорит за сценой).Эй, послушай,
брат! Отнесешь письмо на почту, и скажи почтмейстеру, чтоб он принял без денег; да скажи, чтоб сейчас привели к барину самую лучшую тройку, курьерскую; а прогону, скажи, барин не плотит: прогон, мол, скажи, казенный. Да чтоб все живее, а не то, мол, барин сердится. Стой, еще письмо не готово.
Скучно,
брат, так жить; хочешь наконец пищи для души.
Роман сказал: помещику,
Демьян сказал: чиновнику,
Лука сказал: попу.
Купчине толстопузому! —
Сказали
братья Губины,
Иван и Митродор.
Старик Пахом потужился
И молвил, в землю глядючи:
Вельможному боярину,
Министру государеву.
А Пров сказал: царю…
Нет у бедного
Гроша медного:
Не взыщи, солдат!»
— «И не надо,
брат...
Налей,
брат, полстаканчика!
С утра встречались странникам
Все больше люди малые:
Свой
брат крестьянин-лапотник,
Мастеровые, нищие,
Солдаты, ямщики.
У нищих, у солдатиков
Не спрашивали странники,
Как им — легко ли, трудно ли
Живется на Руси?
Солдаты шилом бреются,
Солдаты дымом греются —
Какое счастье тут?..
Отец, поднявшись до́ свету,
Будил дочурку ласкою,
А
брат веселой песенкой...
Буду свой крест до могилы нести!»
Снова помещик лежит под халатом,
Снова у ног его Яков сидит,
Снова помещик зовет его
братом.
«А коли знал ты Гирина,
Так знал и
брата Митрия,
Подумай-ка, дружок».
Роман сказал: помещику,
Демьян сказал: чиновнику,
Лука сказал: попу,
Купчине толстопузому, —
Сказали
братья Губины,
Иван и Митродор.
— Неволя к вам вернулася?
Погонят вас на барщину?
Луга у вас отобраны? —
«Луга-то?.. Шутишь,
брат!»
— Так что ж переменилося?..
Закаркали «Голодную»,
Накликать голод хочется? —
— «Никак и впрямь ништо!» —
Клим как из пушки выпалил;
У многих зачесалися
Затылки, шепот слышится:
«Никак и впрямь ништо...
—
Здесь богатырь народ!»
Смеются
братья Губины...
Пытали уговаривать
Отец его и
брат,
Он все одно: «Преступник я!
«Не сами… по родителям
Мы так-то…» —
братья Губины
Сказали наконец.
И прочие поддакнули:
«Не сами, по родителям!»
А поп сказал: — Аминь!
Простите, православные!
Не в осужденье ближнего,
А по желанью вашему
Я правду вам сказал.
Таков почет священнику
В крестьянстве. А помещики…
— Так что же,
брат, рассказывай!
«Да по ведру бы водочки», —
Прибавили охочие
До водки
братья Губины,
Иван и Митродор.
Брат брату не уламывал
Куска!
Лука сказал: попу,
Купчине толстопузому, —
Сказали
братья Губины,
Иван и Митродор.
—
Вдруг вставил слово грубое
Еремин,
брат купеческий,
Скупавший у крестьян
Что ни попало, лапти ли,
Теленка ли, бруснику ли,
А главное — мастак
Подстерегать оказии,
Когда сбирались подати
И собственность вахлацкая
Пускалась с молотка.
— Теперь посмотрим,
братия,
Откудова богачество
Поповское идет?..
И скатерть развернулася,
Откудова ни взялися
Две дюжие руки,
Ведро вина поставили,
Горой наклали хлебушка
И спрятались опять…
Гогочут
братья Губины:
Такую редьку схапали
На огороде — страсть!
Смирно помещик лежит под халатом,
Горькую долю клянет,
Яков при барине: другом и
братомВерного Якова барин зовет.
— Теперь посмотрим,
братия,
Каков попу почет?
Задача щекотливая,
Не прогневить бы вас…
— А где, пичуга малая, —
Спросили
братья Губины, —
Найдешь вина и хлебушка
Ты на семь мужиков...
Г-жа Простакова. Братец, друг мой! Рекомендую вам дорогого гостя нашего, господина Правдина; а вам, государь мой, рекомендую
брата моего.
Г-жа Простакова. Батюшка мой! Да что за радость и выучиться? Мы это видим своими глазами в нашем краю. Кто посмышленее, того свои же
братья тотчас выберут еще в какую-нибудь должность.
Милон. Ба! Это наш
брат служивый! Откуда взялся, друг мой?
Скотинин. Я и этого не вижу. Кафтанец,
брат, сшит изряднехонько.
Скотинин. Это я, сестрин
брат.
Митрофан. Не бось,
брат. Матушка тут сама не ошибется. Ступай-ка ты теперь, Кутейкин, проучи вчерашнее.
Скотинин. Да видно,
брат, поужинал ты плотно.
— Проснись, падший
брат! — сказала она Грустилову.
— Это,
брат, не то, что с «кособрюхими» лбами тяпаться! нет, тут,
брат, ответ подай: каков таков человек? какого чину и звания? — гуторят они меж собой.
— Нам,
брат, этой бумаги целые вороха показывали — да пустое дело вышло! а с тобой нам ссылаться не пригоже, потому ты, и по обличью видно, беспутной оной Клемантинки лазутчик! — кричали одни.
Основание ее писем составляли видения, содержание которых изменялось, смотря по тому, довольна или недовольна она была своим"духовным
братом".
— С нас,
брат, не что возьмешь! — говорили другие, — мы не то что прочие, которые телом обросли! нас,
брат, и уколупнуть негде!
Ему так хорошо удалось уговорить
брата и дать ему взаймы денег на поездку, не раздражая его, что в этом отношении он был собой доволен.
Брат лег и ― спал или не спал ― но, как больной, ворочался, кашлял и, когда не мог откашляться, что-то ворчал. Иногда, когда он тяжело вздыхал, он говорил: «Ах, Боже мой» Иногда, когда мокрота душила его, он с досадой выговаривал: «А! чорт!» Левин долго не спал, слушая его. Мысли Левина были самые разнообразные, но конец всех мыслей был один: смерть.
Когда доктор уехал, больной что-то сказал
брату; но Левин расслышал только последние слова: «твоя Катя», по взгляду же, с которым он посмотрел на нее, Левин понял, что он хвалил ее.
Он помолчал, вынул одну удочку, перекинул и улыбаясь обратился к
брату.
Его
брат, Дарья Александровна и Степан Аркадьич, все в полном туалете, уже ждали его, чтобы благословить образом.
Даже Сергеи Иванович, который тоже вышел на крыльцо, показался ему неприятен тем притворным дружелюбием, с которым он встретил Степана Аркадьича, тогда как Левин знал, что
брат его не любил и не уважал Облонского.
В Петербурге Вронский намеревался сделать раздел с
братом, а Анна повидать сына.
— Вот, я приехал к тебе, — сказал Николай глухим голосом, ни на секунду не спуская глаз с лица
брата. — Я давно хотел, да всё нездоровилось. Теперь же я очень поправился, — говорил он, обтирая свою бороду большими худыми ладонями.
— Уж прикажите за
братом послать, — сказала она, — всё он изготовит обед; а то, по вчерашнему, до шести часов дети не евши.
— Может быть, для тебя нет. Но для других оно есть, — недовольно хмурясь, сказал Сергей Иванович. — В народе живы предания о православных людях, страдающих под игом «нечестивых Агарян». Народ услыхал о страданиях своих
братий и заговорил.
Если было у него чувство к
брату теперь, то скорее зависть за то знание, которое имеет теперь умирающий, но которого он не может иметь.