Неточные совпадения
То же самое произошло и с домом Троекурова. Род Троекуровых вымер в первой половине XVIII века, и дом
перешел к дворянам Соковниным, потом
к Салтыковым, затем
к Юрьевым, и, наконец, в 1817 году был куплен «Московским мещанским
обществом», которое поступило с ним чисто по-мещански: сдало его под гостиницу «Лондон», которая вскоре превратилась в грязнейший извозчичий трактир, до самой революции служивший притоном шулеров, налетчиков, барышников и всякого уголовного люда.
Общество, не знающее иного содержания, кроме сплетен и насильственно созданных пут, может быть способно лишь
к прозябанию. Спрашивается, однако ж: возможно ли бессрочное прозябание и не должно ли оно постепенно
перейти в гниение?
Недолго издательствовал Морозов — выгоды было мало. Ему гораздо больше давали его лубки, оракулы, поминанья и ходовые «Францыли Венецианы», да и «Битва русских с кабардинцами». Нашелся покупатель, и он продал журнал. «Развлечение»
перешло к Николаю Никитичу Соедову, агенту по продаже и залогу домов при Московском кредитном
обществе.
«Для того, чтобы произошел этот процесс охристианения всех людей, чтобы все люди одни за другими
перешли от языческого жизнепонимания
к христианскому и добровольно отказывались бы от власти и богатства и никто бы не желал пользоваться ими, нужно, чтобы не только переделались в христианство все те грубые, полудикие, совершенно не способные воспринять христианство и следовать ему, люди, которых всегда много среди каждого христианского
общества, но и все дикие и вообще нехристианские народы, которых еще так много вне его.
И потому зло насилия,
переходя в руки власти, всегда увеличивается и увеличивается и становится со временем больше, чем то, которое предполагается, что оно уничтожает, между тем как в членах
общества склонность
к насилию всё более и более ослабевает и насилие власти становится всё менее и менее нужным.
Разговор тотчас же
перешел на другие предметы: при Хрипаче все, по безмолвному согласию привыкших
к хорошему
обществу людей, сочли это весьма неловкою темой для беседы и сделали вид, что разговор неудобен при дамах и что самый предмет ничтожен и маловероятен.
Так бывает всегда, когда общественное развитие идет слишком быстро и когда
общество, в своем нетерпении, от копеечной взятки прямо
переходит к тысячной, десятитысячной и т. д.
Затем, воздав хвалу прошлому,
перешли к современности и очень хвалили. Стрекоза заявил, что в некоторых отношениях нынче даже лучше прежнего, потому что прежде нужна была аракчеевская несокрушимость, чтобы"систему"в
общество внедрять, а нынче и без Аракчеева
общество само ничуть не хуже систему выработало. А отсюда прямой вывод: что мы созрели.
Потом красавица жена, ему преданная и постоянно удивляющаяся его героизму и возвышенным чувствам; мимоходом под шумок, — внимание какой-нибудь графини из «высшего
общества», в которое он непременно попадет через брак свой с Зиной, вдовой князя
К., вице-губернаторское место, денежки, — одним словом, все, так красноречиво расписанное Марьей Александровной, еще раз
перешло через его вседовольную душу, лаская, привлекая ее и, главное, льстя его самолюбию.
— О! ну, нет, конечно, — ответил тот, и я был оставлен, — при триумфе и сердечном веселье. Группа
перешла к другому концу зала. Я повернулся, еще, первый раз свободно вздохнув, прошел между всем
обществом, как дикий мустанг среди нервных павлинов, и уселся в углу, откуда был виден весь зал, но где никто не мешал думать.
Пятнадцатого числа Ида Ивановна взяла карету и поехала за Маней. В доме давно все было приготовлено
к ее приему. Ида Ивановна
перешла в комнату покойной бабушки, а их бывшая комната была отдана одной Мане, чтобы ее уж ровно никто и ничем не обеспокоил. Положено было не надоедать Мане никаким особенным вниманием и не стеснять ее ничьим сообществом, кроме
общества тех, которых она сама пожелает видеть.
Расположившись кружком на траве, эти люди лениво вели бесконечную беседу о разных разностях, свободно
переходя от одной темы
к другой и тратя столько внимания
к чужим словам, сколько нужно было его для того, чтобы продолжать беседу, не прерывая. Молчать было скучно, но и внимательно слушать тоже скучно. Это
общество бывших людей имело одно великое достоинство: в нем никто не насиловал себя, стараясь казаться лучше, чем он есть, и не побуждал других
к такому насилию над собой.
Он начал речь свою очень деликатно, — каким-то чрезвычайно приятным и в своем роде даже красивым обращением
к пребывающему здесь «
обществу», а потом и
перешел прямо
к предмету давних и ныне столь обыденных суждений.
Еще в 1846 году, в биографии Кольцова, Белинский писал о Станкевиче: «Это был один из тех замечательных людей, которые не всегда бывают известны
обществу, но благоговейные и таинственные слухи о которых
переходят иногда и в
общество из кружка близких
к ним людей».
Перейдем теперь
к меланхоликам. Меланхолик — который сознает, что он скучен и потому избегает
общества, не может иметь места в этой статье, исключительно посвященной лицам, навязывающим себя и всякому жестоко надоедающим.
Все
общество необыкновенно живо подвинулось
к столу, за которым уселся Подвиляньский, и жадно, нетерпеливо приготовилось слушать с тем чувством живейшего интереса, который уже
переходил в лихорадочный зуд любопытства.
Обед был кончен, и
общество перешло в гостиную, меблированную, как и все губернаторские гостиные, или что одно и то же — как и все губернаторские дома, где мебель и вся принадлежность, заведенные на казенный счет лет сорок тому назад, всецело
переходят по наследству от одного губернатора
к другому.
Русские в Дерпте, вне студенческой сферы, держались, как всегда и везде — скорее разрозненно. И только в последние два года моего житья несколько семейств из светско-дворянского
общества делали у себя приемы и сближались с немецкими"каксами". Об этом я поговорю особо, когда
перейду к итогам тех знакомств и впечатлений, через какие я прошел, как молодой человек, вне университета.
Метко, порою с саркастическими заострениями и преувеличениями охарактеризовав чиновничье-барскую верхушку московского
общества, которая, по словам Боборыкина, не столько отстаивает собственную"самобытность", сколько не успевает из лености угнаться за петербургским"высшим светом"и петербургской бюрократией, писатель решительно
переходит к сути своей концепции...
Бесспорно часть промышленности, наиболее крупной, должна
перейти к государству, но наряду с этим хозяйственным субъектом должна быть признана кооперация людей, трудовой синдикат и отдельный человек, поставленный организацией
общества в условия, исключающие возможность эксплуатации своих ближних.
Начался спор, кстати сказать, как всегда, не окончившийся ничем. Разговор затем
перешел на другие темы. Возбудили вопрос о предположении закрыть масонские ложи и другие тайные благотворительные
общества, кто-то рассказал, что некто Якушин предложил общую и безусловную вольную своим крепостным, возил ее
к министру Кочубею. Удивленный министр выслушал и ответил: рассмотрим, обсудим…
Дело
перешло было
к прокурору, но потом замято, и растрата князя, конечно исключенного из
общества, была пополнена членами.
В целых классах
общества отрицается человек, не уважается личность, по отношению
к классам
общества, признанным революцией отверженными, совершается духовное человекоубийство, которое легко
переходит в человекоубийство физическое.