Неточные совпадения
Город
Марины тоже встретил его оттепелью, в воздухе разлита была какая-то сыворотка, с крыш лениво
падали крупные капли; каждая из них, казалось, хочет
попасть на мокрую проволоку телеграфа, и это раздражало, как раздражает запонка или пуговица, не желающая застегнуться. Он сидел у окна, в том же пошленьком номере гостиницы, следил, как сквозь мутный воздух
падают стеклянные капли, и вспоминал встречу с
Мариной. Было в этой встрече нечто слишком деловитое и обидное.
На лестнице
Марина выпустила руку Самгина, — он тотчас же сошел вниз в гардеробную, оделся и пошел домой. Густо
падали хлопья снега, тихонько шуршал ветер, уплотняя тишину.
А она продолжала, переменив позу так, что лунный свет
упал ей
на голову,
на лицо, зажег в ее неуловимых глазах золотые искры и сделал их похожими
на глаза
Марины...
«Надоели мне ее таинственные дела и странные знакомства», — ложась
спать, подумал он о
Марине сердито, как о жене. Сердился он и
на себя; вчерашние думы казались ему наивными, бесплодными, обычного настроения его они не изменили, хотя явились какие-то бескостные мысли, приятные своей отвлеченностью.
У нее распустилась прическа, прядь волос
упала на плечо и грудь, —
Марина говорила вполголоса...
Было около полуночи, когда Клим пришел домой. У двери в комнату брата стояли его ботинки, а сам Дмитрий, должно быть, уже
спал; он не откликнулся
на стук в дверь, хотя в комнате его горел огонь, скважина замка пропускала в сумрак коридора желтенькую ленту света. Климу хотелось есть. Он осторожно заглянул в столовую, там шагали
Марина и Кутузов, плечо в плечо друг с другом;
Марина ходила, скрестив руки
на груди, опустя голову, Кутузов, размахивая папиросой у своего лица, говорил вполголоса...
Марина выказала всю данную ей природой ловкость, извиваясь, как змея, бросаясь из угла в угол, прыгая
на лавки,
на столы, металась к окнам,
на печь, даже пробовала в печь: вожжа следовала за ней и доставала повсюду, пока, наконец,
Марина не
попала случайно
на дверь.
— Скажи
Марине, Яков, чтобы барышне, как спросит, не забыли разогреть жаркое, а пирожное отнести
на ледник, а то распустится! — приказывала бабушка. — А ты, Егорка, как Борис Павлович вернется, не забудь доложить, что ужин готов, чтоб он не подумал, что ему не оставили, да не лег
спать голодный!
Обед был подан в номере, который заменял приемную и столовую. К обеду явились пани
Марина и Давид. Привалов смутился за свой деревенский костюм и пожалел, что согласился остаться обедать. Ляховская отнеслась к гостю с той бессодержательной светской любезностью, которая ничего не говорит. Чтобы
попасть в тон этой дамы, Привалову пришлось собрать весь запас своих знаний большого света. Эти трогательные усилия по возможности разделял доктор, и они вдвоем едва тащили
на себе тяжесть светского ига.
Ребенок перестал плакать, но не
спал.
Марина хотела положить его в кроватку и взяться за учебник. Однако все глядела
на ребенка, не могла оторваться, притрагивалась губами к золотистым волосикам
на виске, тонким и редким. Щелкала перед ним пальцами, старалась вызвать улыбку… Безобразие!
На душе — огромный курс геологии, а она в куклы, что ли, собралась играть?