Неточные совпадения
И Дунька и Матренка бесчинствовали несказанно. Выходили на улицу и кулаками сшибали проходящим головы, ходили в одиночку на кабаки и разбивали их, ловили молодых
парней и прятали их в подполья, ели младенцев, а у женщин вырезали груди и тоже ели. Распустивши волоса по ветру, в одном утреннем неглиже, они
бегали по городским улицам, словно исступленные, плевались, кусались и произносили неподобные слова.
Я шел быстро, хотелось поскорее начать и кончить все это. Меня сопровождали Валёк, Кострома и еще какие-то
парни. Перелезая через кирпичную ограду, я запутался в одеяле, упал и тотчас вскочил на ноги, словно подброшенный песком. За оградой хохотали. Что-то екнуло в груди, по коже спины
пробежал неприятный холодок.
Гость ревниво осмотрел его и остался доволен —
парень не понравился ему. Коренастый, краснощёкий, в синей рубахе, жилете и шароварах за сапоги, он казался грубым, тяжёлым, похожим на кучера. Всё время поправлял рыжеватые курчавые волосы, карие глаза его беспокойно
бегали из стороны в сторону, и по лицу ходили какие-то тени, а нос сердито шмыгал, вдыхая воздух. Он сидел на сундуке, неуклюже двигая ногами, и смотрел то на них, то на гостя каким-то неприятным, недоумевающим взглядом.
— Андрюшка! — сказал приказчик одному молодому
парню, который прислуживал за столом. —
Сбегай, брат, на конный двор да вели конюхам привести сюда вороного персидского жеребца.
— Тебя умудрил господь, Архип Кудимович; ты всю подноготную знаешь: лошадь ли
сбежит, корова ли зачахнет, червь ли нападет на скотину, задумает ли
парень жениться, начнет ли молодица выкликать — все к тебе да к тебе с поклоном. Да и сам боярин, нет-нет, а скажет тебе ласковое слово; где б ни пировали, Кудимович тут как тут: как, дескать, не позвать такого знахаря — беду наживешь!..
Отравители, большею частию деревенские
парни и мальчишки, нетерпеливо дожидавшиеся этой потехи, с громкими и радостными криками
бегают по берегам, по мелкой воде, поросшей травою, берут снулую и ловят руками засыпающую рыбу: для крупной употребляют и сачки.
Молодому
парню достаточно было одного получаса, чтобы
сбегать в Сосновку и снова вернуться к старику. Он застал его уже сидящего на прежнем месте; старик казался теперь спокойнее. Увидев Яшу, он поднялся на ноги и поспешно, однако ж, пошел к нему навстречу.
Русый и кудрявый
парень с расстегнутым воротом рубахи то и дело
пробегал мимо него то с доской на плече, то с топором в руке; он подпрыгивал, как разыгравшийся козел, рассыпал вокруг себя веселый, звонкий смех, шутки, крепкую ругань и работал без устали, помогая то одному, то другому, быстро и ловко
бегая по палубе, заваленной щепами и деревом. Фома упорно следил за ним и чувствовал зависть к этому
парню.
А однажды боров вырвался на улицу и мы, шестеро
парней, два часа
бегали за ним по городу, пока прохожий татарин не подбил свинье передние ноги палкой, после чего мы должны были тащить животное домой на рогоже, к великой забаве жителей. Татары, покачивая головами, презрительно отплевывались, русские живо образовывали вокруг нас толпу провожатых, — черненький, ловкий студентик, сняв фуражку, сочувственно и громко спросил Артема, указывая глазами на верещавшую свинью...
«Хоть бы Сережка приехал! — мысленно воскликнул он и заставил себя думать о Сережке. — Это — яд-парень. Надо всеми смеется, на всех лезет с кулаками. Здоровый, грамотный, бывалый… но пьяница. С ним весело… Бабы души в нем не чают, и хотя он недавно появился — все за ним так и
бегают. Одна Мальва держится поодаль от него… Не едет вот. Экая окаянная бабенка! Может, она рассердилась на него за то, что он ударил ее? Да разве ей это в новинку? Чай, как били… другие! Да и он теперь задаст ей…»
И отправляют парнишку с Веденеем Иванычем, и
бегает он по Петербургу или по Москве, с ног до головы перепачканный: щелчками да тасканьем не обходят — нечего сказать — уму-разуму учат. Но вот прошло пять лет:
парень из ученья вышел, подрос совсем, получил от хозяина синий кафтан с обувкой и сто рублей денег и сходит в деревню. Матка первое время, как посмотрит на него, так и заревет от радости на всю избу, а потом идут к барину.
Всю троицкую ночь с березками в руках молодые
парни и девушки резво и весело, с громким смехом, с радостными кликами
бегают по полям, гоняя русалок, а на солнечном всходе все вместе купаются в водах, уже безопасных от ухищрений лукавых водяниц…
Только что кончится трапеза, вблизи гробницы на какой-нибудь поляне иль в перелеске гульба зачинается, и при этой гульбе как ни бьются, как ни хлопочут матери-келейницы, а какая-нибудь полногрудая белица уж непременно
сбежит к деревенским
парням на звуки тульской гармоники.
— А ведь Сидорка-от умно рассудил, — молвил
парень, что знаком был с линьками самарскими, казанскими и макарьевскими. — Чего в самом деле?.. Айда, ребята,
сбежим гурто́м… Веселее!.. Пущай Маркушка лопнет с досады!
Это был рослый, белокурый
парень, с добродушно плутоватым лунообразным лицом; серые глаза его, в общем большие и красивые, имели какое-то странное отталкивающее выражение, они как-то неестественно
бегали и в них мелькали какие-то дикие огоньки: они напоминали глаза дикого зверя, каждую минуту готового броситься на добычу. Звали его Кузьмой Терентьевым, по прозвищу Дятел.
Он распределял места. По лицу беспризорно
бегала самодовольная улыбка. Девчата и
парни строились по четыре в ряд, шутили, пересмеивались. Оська волновался. Его раздражало, что ребята держатся недостаточно торжественно.
Кузьма, между тем, выбежав со своей ношей на улицу и
пробежав некоторое расстояние от дома, остановился и поставил молодую девушку на ноги. Маша от побоев, нанесенных ей Салтыковой, и от всего пережитого ею треволнения, не могла стоять на ногах, так что Кузьме Терентьеву пришлось прислонить ее к стене одного из домов и придерживать, чтобы она не упала.
Парень задумался. Весь хмель выскочил из его головы.