Неточные совпадения
Впрочем, когда приметивший мужик уличал его тут же, он не спорил и отдавал похищенную
вещь; но если только она
попадала в кучу, тогда все кончено: он божился, что
вещь его, куплена им тогда-то, у того-то или досталась от деда.
— Долой с квартир! Сейчас! Марш! — и с этими словами начала хватать все, что ни попадалось ей под руку из
вещей Катерины Ивановны, и скидывать на пол. Почти и без того убитая, чуть не в обмороке, задыхавшаяся, бледная, Катерина Ивановна вскочила с постели (на которую
упала было в изнеможении) и бросилась на Амалию Ивановну. Но борьба была слишком неравна; та отпихнула ее, как перышко.
Пол вокруг солдата был завален пулеметами, лентами к ним, коробками лент, ранцами, винтовками, связками амуниции, мешками, в которых спрятано что-то похожее на булыжники или арбузы. Среди этого хаоса
вещей и на нем
спали, скорчившись, солдаты, человек десять.
Поцеловав его в лоб, она исчезла, и, хотя это вышло у нее как-то внезапно, Самгин был доволен, что она ушла. Он закурил папиросу и погасил огонь; на пол легла мутная полоса света от фонаря и темный крест рамы;
вещи сомкнулись; в комнате стало тесней, теплей. За окном влажно вздыхал ветер,
падал густой снег, город был не слышен, точно глубокой ночью.
Остановились в Нижнем Новгороде посмотреть только что открытое и еще не разыгравшееся всероссийское торжище. Было очень забавно наблюдать изумление Варвары пред суетливой вознею людей, которые, разгружая бесчисленные воза, вспарывая тюки, открывая ящики, набивали глубокие
пасти лавок, украшали витрины множеством соблазнительных
вещей.
Домой пошли пешком. Великолепный город празднично шумел, сверкал огнями, магазины хвастались обилием красивых
вещей, бульвары наполнял веселый говор, смех, с каштанов
падали лапчатые листья, но ветер был почти неощутим и листья срывались как бы веселой силой говора, смеха, музыки.
— Не
попал, господа! Острамился, простите Христа ради! Ошибся маленько, в головизу метил ему, а — мимо! Понимаете
вещь? Ах, отцы святые, а?
«Взял. Как
вещь», — отметил Самгин; полежал еще минуту и, закуривая, увидал, при свете спички, что Захарий сидит, окутав плечи одеялом. — Не хочется
спать?
Он глядит, разиня рот от удивления, на падающие
вещи, а не на те, которые остаются на руках, и оттого держит поднос косо, а
вещи продолжают
падать, — и так иногда он принесет на другой конец комнаты одну рюмку или тарелку, а иногда с бранью и проклятиями бросит сам и последнее, что осталось в руках.
Захар, по обыкновению, колебля подносом, неловко подходил к столу с кофе и кренделями. Сзади Захара, по обыкновению, высовывалась до половины из двери Анисья, приглядывая, донесет ли Захар чашки до стола, и тотчас, без шума, пряталась, если Захар ставил поднос благополучно на стол, или стремительно подскакивала к нему, если с подноса
падала одна
вещь, чтоб удержать остальные. Причем Захар разразится бранью сначала на
вещи, потом на жену и замахнется локтем ей в грудь.
— О, судьба-проказница! — продолжала она. — Когда ищешь в кошельке гривенника,
попадают всё двугривенные, а гривенник после всех придет; ждешь кого-нибудь: приходят, да не те, кого ждешь, а дверь, как на смех, хлопает да хлопает, а кровь у тебя кипит да кипит. Пропадет
вещь: весь дом перероешь, а она у тебя под носом — вот что!
— Успокойтесь же, — встал я, захватывая шляпу, — лягте
спать, это — первое. А князь Николай Иванович ни за что не откажет, особенно теперь на радостях. Вы знаете тамошнюю-то историю? Неужто нет? Я слышал дикую
вещь, что он женится; это — секрет, но не от вас, разумеется.
Орудия закрепили тройными талями и, сверх того, еще занесли кабельтовым, и на этот счет были довольно покойны. Качка была ужасная.
Вещи, которые крепко привязаны были к стенам и к полу, отрывались и неслись в противоположную сторону, оттуда назад. Так задумали оторваться три массивные кресла в капитанской каюте. Они рванулись, понеслись, домчались до средины; тут крен был так крут, что они скакнули уже по воздуху, сбили столик перед диваном и, изломав его, изломавшись сами, с треском
упали все на диван.
Так когда и мы все перебрались на шкуну, рассовали кое-куда багаж, когда разошлись по углам, особенно улеглись ночью
спать, то хоть бы и еще взять народу и
вещей. Это та же история, что с чемоданом: не верится, чтоб вошло все приготовленное количество
вещей, а потом окажется, что можно как-нибудь сунуть и то, втиснуть другое, третье.
— Если бы была задана психологическая задача: как сделать так, чтобы люди нашего времени, христиане, гуманные, просто добрые люди, совершали самые ужасные злодейства, не чувствуя себя виноватыми, то возможно только одно решение: надо, чтобы было то самое, что есть, надо, чтобы эти люди были губернаторами, смотрителями, офицерами, полицейскими, т. е. чтобы, во-первых, были уверены, что есть такое дело, называемое государственной службой, при котором можно обращаться с людьми, как с
вещами, без человеческого, братского отношения к ним, а во-вторых, чтобы люди этой самой государственной службой были связаны так, чтобы ответственность за последствия их поступков с людьми не
падала ни на кого отдельно.
Перед тем как идти
спать, Привалову пришлось терпеливо выслушать очень много самых интересных
вещей относительно заводского дела.
Смеялся и сам Дерсу тому, как Чан Лин
упал в воду; посмеялся и надо мною, как я очутился на берегу, сам того не помня, и т.д. Вслед за тем мы принялись собирать разбросанные
вещи.
Кругом было тихо, но в этой тишине чувствовалось что-то угрожающее. Через несколько минут снег пошел сильнее, он
падал на землю с каким-то особенным шуршанием. Проснулись остальные люди и стали убирать свои
вещи.
— Я тебе могу показать любопытную
вещь, Никитин, — сказал Мосолов. — Как ты думаешь, она
спит?
Но теперь я дошел до такого обстоятельства, что, при всей бесстыдной низости моих понятий, на меня
нападает робость, и думаю я: «Не лучше ли было бы скрыть эту
вещь?
— Рассказывая про завод, друг мой Верочка, я забыл сказать тебе одну
вещь о новом своем месте, это, впрочем, неважно и говорить об этом не стоило, а на случай скажу; но только у меня просьба: мне хочется
спать, тебе тоже; так если чего не договорю о заводе, поговорим завтра, а теперь скажу в двух словах.
Рахметов отпер дверь с мрачною широкою улыбкою, и посетитель увидел
вещь, от которой и не Аграфена Антоновна могла развести руками: спина и бока всего белья Рахметова (он был в одном белье) были облиты кровью, под кроватью была кровь, войлок, на котором он
спал, также в крови; в войлоке были натыканы сотни мелких гвоздей шляпками с — исподи, остриями вверх, они высовывались из войлока чуть не на полвершка...
Этюды с этих лисичек и другие классные работы можно было встретить и на Сухаревке, и у продавцов «под воротами». Они
попадали туда после просмотра их профессорами на отчетных закрытых выставках, так как их было девать некуда, а на ученические выставки классные работы не принимались, как бы хороши они ни были. За гроши продавали их ученики кому
попало, а встречались иногда среди школьных этюдов
вещи прекрасные.
Только немногим удавалось завоевать свое место в жизни. Счастьем было для И. Левитана с юных дней
попасть в кружок Антона Чехова. И. И. Левитан был беден, но старался по возможности прилично одеваться, чтобы быть в чеховском кружке, также в то время бедном, но талантливом и веселом. В дальнейшем через знакомых оказала поддержку талантливому юноше богатая старуха Морозова, которая его даже в лицо не видела. Отвела ему уютный, прекрасно меблированный дом, где он и написал свои лучшие
вещи.
Я
сплю хорошо. Выносите мои
вещи, Яша. Пора. (Ане.) Девочка моя, скоро мы увидимся… Я уезжаю в Париж, буду жить там на те деньги, которые прислала твоя ярославская бабушка на покупку имения — да здравствует бабушка! — а денег этих хватит ненадолго.
Я слышал, как он ударил ее, бросился в комнату и увидал, что мать,
упав на колени, оперлась спиною и локтями о стул, выгнув грудь, закинув голову, хрипя и страшно блестя глазами, а он, чисто одетый, в новом мундире, бьет ее в грудь длинной своей ногою. Я схватил со стола нож с костяной ручкой в серебре, — им резали хлеб, это была единственная
вещь, оставшаяся у матери после моего отца, — схватил и со всею силою ударил вотчима в бок.
У попа было благообразное Христово лицо, ласковые, женские глаза и маленькие руки, тоже какие-то ласковые ко всему, что
попадало в них. Каждую
вещь — книгу, линейку, ручку пера — он брал удивительно хорошо, точно
вещь была живая, хрупкая, поп очень любил ее и боялся повредить ей неосторожным прикосновением. С ребятишками он был не так ласков, но они все-таки любили его.
Вот наблюдения, сообщенные мне достоверными охотниками: 1) летающие вальдшнепы, всегда самцы (как и мною замечено было), иногда внезапно опускаются на землю, услышав голос самки, которому добычливые стрелки искусно подражают, и вальдшнепы налетают на них очень близко; 2) если стоящий на тяге охотник, увидя приближающегося вальдшнепа, бросит вверх шапку, фуражку или свернутый комом платок, то вальдшнеп опустится на то место, где
упадет брошенная
вещь; 3) там, где вальдшнепы детей не выводят, хотя с весны держатся долго и во множестве, тяги не бывает.
Часов в девять мы легли около костра. Я долго и крепко
спал. Но вот сквозь сон я услышал голоса и поднялся со своего ложа. Я увидел всех моих спутников и ороча, проворно собирающего свои
вещи. Полагая, что пора вставать, я тоже стал собираться и потянулся за обувью.
Нюрочка даже покраснела от этой бабьей болтовни. Она хорошо поняла, о ком говорила Домнушка. И о Васе Груздеве она слышала, бывая у Парасковьи Ивановны. Старушка заметно ревновала ее и при случае, стороной, рассказывала о Васе ужасные
вещи. Совсем мальчишка, а уж водку сосет. Отец-то на старости лет совсем сбесился, — ну, и сынок за ним. Видно, яблоко недалеко от яблони
падает. Вася как-то забрался к Палачу, да вместе целых два дня и пьянствовали. Хорош молодец, нечего сказать!
Один раз как-то без него я заглянул даже в дедушкину комнату: она была пуста, все
вещи куда-то вынесли, стояла только в углу его скамеечка и кровать с веревочным переплетом, посредине которого лежал тонкий лубок, покрытый войлоком, а на войлоке
спали поочередно который-нибудь из чтецов псалтыря.
— Но ведь нынче значительное число «дворянских гнезд»
попало в руки купцов, кабатчиков, лесников; стало быть, и самые способы распоряжения земельною собственностью, силою
вещей, изменили характер?
— Чтобы не
спал, не дремал, не курил и ни от кого не принимал никаких
вещей и подарков.
Странная, однако ж,
вещь! Слыл я, кажется, когда-то порядочным человеком, водки в рот не брал, не наедался до изнеможения сил, после обеда не
спал, одевался прилично, был бодр и свеж, трудился, надеялся, и все чего-то ждал, к чему-то стремился… И вот в какие-нибудь пять лет какая перемена! Лицо отекло и одрябло; в глазах светится собачья старость; движения вялы; словесности, как говорит приятель мой, Яков Астафьич, совсем нет… скверно!
В окнах действительно сделалось как будто тусклее; елка уже
упала, и десятки детей взлезали друг на друга, чтобы достать себе хоть что-нибудь из тех великолепных
вещей, которые так долго манили собой их встревоженные воображеньица. Оська тоже полез вслед за другими, забыв внезапно все причиненные в тот вечер обиды, но ему не суждено было участвовать в общем разделе, потому что едва завидел его хозяйский сын, как мгновенно поверг несчастного наземь данною с размаха оплеухой.
Снова бежишь домой, переменяешь штаны, надеваешь сюртук или халат и опять
попадаешь в область «невидимых
вещей обличения».
Любви и дружбе тоже верит, только не думает, что они
упали с неба в грязь, а полагает, что они созданы вместе с людьми и для людей, что их так и надобно понимать и вообще рассматривать
вещи пристально, с их настоящей стороны, а не заноситься бог знает куда.
Она вырвалась наконец; он ее отпустил, дав ей слово сейчас же лечь
спать. Прощаясь, пожаловался, что у него очень болит голова. Софья Матвеевна, еще как входила, оставила свой сак и
вещи в первой комнате, намереваясь ночевать с хозяевами; но ей не удалось отдохнуть.
— Удалось сорвать банк, так и похваливает игру; мало ли чудес бывает на свете; вы исключенье — очень рад; да это ничего не доказывает; два года тому назад у нашего портного — да вы знаете его: портной Панкратов, на Московской улице, — у него ребенок
упал из окна второго этажа на мостовую; как, кажется, не расшибиться? Хоть бы что-нибудь! Разумеется, синие пятна, царапины — больше ничего. Ну, извольте выбросить другого ребенка. Да и тут еще вышла
вещь плохая, ребенок-то чахнет.
В обоих случаях Круциферскому не приходилось ничего делать, а смерть
падала на его счет, и молодой доктор всякий раз говорил дамам: «Странная
вещь, ведь Яков Иванович очень хорошо знает свое дело, а как не догадался употребить t-rae opii Sydenhamii капель X, solutum in aqua distil lata [Сиденгэмовой настойки опия капель 10, разведенных в дистиллированной воде (лат.).] да не поставил под ложечку сорок пять пиявок; ведь человек-то бы был жив».
Я думаю, мой друг,
Что благодарность —
вещь, которая тем боле
Зависит от цены услуг,
Что не всегда добро бывает в нашей воле!
Вот, например, вчера опять
Мне Слукин проиграл почти что тысяч пять,
И я, ей богу, очень благодарен,
Да вот как: пью ли, ем, иль
сплю,
Всё думаю об нем.
Будете вы
вещи на Смоленском рынке продавать! Вы
попадете в больницу, и посмотрю я, как вы в вашем сиреневом туалете… Ах, ах…
К утру в душе Литвинова созрело, наконец, решение. Он положил уехать в тот же день навстречу Татьяне и, в последний раз увидавшись с Ириной, сказать ей, если нельзя иначе, всю правду — и расстаться с ней навсегда. Он привел в порядок и уложил свои
вещи, дождался двенадцатого часа и отправился к ней. Но при виде ее полузавешенных окон сердце в Литвинове так и
упало… духа не достало переступить порог гостиницы. Он прошелся несколько раз по Лихтенталевской аллее.
На этом маленьком теле — много больших
вещей: велик золотой перстень с камеей на безымянном пальце левой руки, велик золотой, с двумя рубинами, жетон на конце черной ленты, заменяющей цепочку часов, а в синем галстуке слишком крупен
опал, несчастливый камень.
Он понял, что эти
вещи упали из его ящика, поднял их и положил на место.
Утром этого дня полицейский, за кусок яичного мыла и дюжину крючков, разрешил ему стоять с товаром около цирка, в котором давалось дневное представление, и Илья свободно расположился у входа в цирк. Но пришёл помощник частного пристава, ударил его по шее, пнул ногой козлы, на которых стоял ящик, — товар рассыпался по земле, несколько
вещей попортилось,
упав в грязь, иные пропали. Подбирая с земли товар, Илья сказал помощнику...
Да и что могла поделать полиция с собаками, которые, пробегая из Охотного или в Охотный прямым путем, иногда деловито останавливались у столба, балансируя на трех ногах, а четвертой, непременно задней, поддерживали столб, может быть из осторожности, чтобы не
упал:
вещь казенная.
Когда он шел, ковер не заглушал его шагов, и все эти
вещи цеплялись за его сюртук, тряслись,
падали.
— Гляди, — ты
попал в точку! Кудрявый — я к нему присмотрелся — социалист! Держись за него, с ним можно много зацепить. — И, вырвав из рук Евсея тряпку, обиженным голосом закричал: — Пять копеек? За такую
вещь? Смеёшься, друг, напрасно обижаешь… Иди своей дорогой, иди! — И, покрикивая, зашагал через улицу.
Коринкина. Ах, он невыносим, невозможен! У него острый и злой язык и самый дурной характер; как только артисты сойдутся вместе, особенно если ему
попадет лишняя рюмка, так и пошел, и пошел… и уж непременно при — дерется к кому-нибудь. А какие он
вещи говорит женщинам! Невыносимо, невыносимо! Так бы вот и убила его.