Неточные совпадения
Неподвижное и серьезное лицо Раскольникова преобразилось в одно мгновение, и вдруг он залился опять тем же нервным хохотом, как давеча, как будто сам совершенно не в силах был сдержать себя. И в один миг припомнилось ему до чрезвычайной ясности
ощущения одно недавнее мгновение, когда он стоял за дверью, с топором, запор прыгал, они за дверью ругались и ломились, а ему вдруг захотелось закричать им, ругаться с ними, высунуть им
язык, дразнить их, смеяться, хохотать, хохотать, хохотать!
Ушел. Коротко, точно удар топора, хлопнула дверь крыльца. Минутный диалог в прихожей несколько успокоил тревогу Самгина. Путешествуя из угла в угол комнаты, он начал искать словесные формы для перевода очень сложного и тягостного
ощущения на
язык мысли. Утомительная путаница впечатлений требовала точного, ясного слова, которое, развязав эту путаницу, установило бы определенное отношение к источнику ее — Тагильскому.
Он так был проникнут
ощущением этого дня и в особенности речью Куницына, что в тот же вечер, возвратясь домой, перевел ее на немецкий
язык, написал маленькую статью и все отослал в дерптский журнал.
Тут бы мне и отойти, но во мне родилось какое-то странное
ощущение, какой-то вызов судьбе, какое-то желание дать ей щелчок, выставить ей
язык.
Мягчайшие, нежнейшие движения души сменяются сильными, бурными
ощущениями, ваша душа точно под давлением сорока тысяч атмосфер обращается в ничтожнейший кусочек какого-то вещества неопределенного, розоватого цвета, которое, как мне кажется, если бы можно было положить его на
язык, дало бы терпкий, сладострастный вкус.
Вы скромно сознаетесь, что
ощущение изящных искусств вам больше по сердцу, чем греческий
язык; если только раздраженному нравится греческий
язык, и он круглый невежда в деле изящных искусств, — он скажет не обинуясь [без колебаний (устар.).]: — «Вы чушь порете! так могут говорить одни неучи!» и проч., и проч.
Известно, что целые рассуждения проходят иногда в наших головах мгновенно, в виде каких-то
ощущений, без перевода на человеческий
язык, тем более на литературный.
Потому что ведь многие из
ощущений наших, в переводе на обыкновенный
язык, покажутся совершенно неправдоподобными.
«Но, господа, — снова продолжал чтец, — если, паче чаяния, взбредет нам, что и мы тоже люди, что у нас есть головы — чтобы мыслить,
язык — чтобы не доносить, а говорить то, что мыслим, есть целых пять чувств — чтобы воспринимать
ощущение от правительственных ласк и глазом, и ухом, и прочими благородными и неблагородными частями тела, что если о всем этом мы догадаемся нечаянно? Как вы думаете, что из этого выйдет? Да ничего… Посмотрите на эпиграф и увидите, что выйдет».
— Что у меня такое с
языком?.. Посмотри, пожалуйста, у меня
ощущение, как будто кончика нет. — Еще сильнее обычного его голос звучал неестественно и деланно.