И когда пришел настоящий час, стало у молодой купецкой дочери, красавицы писаной, сердце болеть и щемить, ровно стало что-нибудь подымать ее, и смотрит она то и дело на часы отцовские, аглицкие, немецкие, — а все рано ей пускаться
в дальний путь; а сестры с ней разговаривают, о том о сем расспрашивают, позадерживают; однако сердце ее не вытерпело: простилась дочь меньшая, любимая, красавица писаная, со честным купцом, батюшкой родимыим, приняла от него благословение родительское, простилась с сестрами старшими, любезными, со прислугою верною, челядью дворовою и, не дождавшись единой минуточки до часа урочного, надела золот перстень на правый мизинец и
очутилась во дворце белокаменном, во
палатах высокиих зверя лесного, чуда морского, и, дивуючись, что он ее не встречает, закричала она громким голосом: «Где же ты мой добрый господин, мой верный друг?
Горный чиновник, заведовавший местной пробирной
палатой, организовал дешевый абонемент на русские журналы, и мой служитель, Михаил Мемнонов,
очутился в рассыльных.
Пашка, не разбирая дверей, бросился
в палату оспенных, оттуда
в коридор, из коридора влетел
в большую комнату, где лежали и сидели на кроватях чудовища с длинными волосами и со старушечьими лицами. Пробежав через женское отделение, он опять
очутился в коридоре, увидел перила знакомой лестницы и побежал вниз. Тут он узнал приемную,
в которой сидел утром, и стал искать выходной двери.