Неточные совпадения
Платонов, давно уже отставивший
от себя тарелку, глядел на нее с изумлением и даже больше — почти с ужасом Ему, видевшему в жизни много тяжелого, грязного, порок: даже кровавого, — ему стало страшно животным
страхом перед этим напряжением громадной неизлившейся ненависти.
Очнувшись, он сказал...
Было ясно: с ней без меня был припадок, и случился он именно в то мгновение, когда она стояла у самой двери.
Очнувшись от припадка, она, вероятно, долго не могла прийти в себя. В это время действительность смешивается с бредом, и ей, верно, вообразилось что-нибудь ужасное, какие-нибудь
страхи. В то же время она смутно сознавала, что я должен воротиться и буду стучаться у дверей, а потому, лежа у самого порога на полу, чутко ждала моего возвращения и приподнялась на мой первый стук.
Варвара Петровна вдруг, гремя, вскочила со стула; раздался ее испуганный крик: «Воды, воды!» Он хоть и
очнулся, но она всё еще дрожала
от страху и, бледная, смотрела на исказившееся его лицо: тут только в первый раз догадалась она о размерах его болезни.
Раздирающий душу вопль генеральши, покатившейся в кресле; столбняк девицы Перепелицыной перед неожиданным поступком до сих пор всегда покорного дяди; ахи и охи приживалок; испуганная до обморока Настенька, около которой увивался отец; обезумевшая
от страха Сашенька; дядя, в невыразимом волнении шагавший по комнате и дожидавшийся, когда
очнется мать; наконец, громкий плач Фалалея, оплакивавшего господ своих, — все это составляло картину неизобразимую.
Страдания лишили ее чувств на несколько минут, и она как будто забылась;
очнувшись, она встала и видит, что перед образом теплится свеча, которая была потушена ею накануне; страдалица вскрикнула
от изумления и невольного
страха, но скоро, признав в этом явлении чудо всемогущества божьего, она ободрилась, почувствовала неизвестные ей до тех пор спокойствие и силу и твердо решилась страдать, терпеть и жить.
Когда чиновник
очнулся, боли он нигде не чувствовал, но колена у него тряслись еще
от страха; он встал, облокотился на перилы канавы, стараясь придти в себя; горькие думы овладели его сердцем, и с этой минуты перенес он всю ненависть, к какой его душа только была способна, с извозчиков на гнедых рысаков и белые султаны.