Неточные совпадения
Огонь охватил плетеные стены, обвил каждую отдельную хворостинку и в одну минуту сделал из темной, дымившейся массы рдеющий ярко-прозрачный костер.
Каким-то припадком оно к нему вдруг подступило: загорелось в душе одною искрой и вдруг, как
огонь,
охватило всего.
Но Самгин уже знал: начинается пожар, — ленты
огней с фокусной быстротою
охватили полку и побежали по коньку крыши, увеличиваясь числом, вырастая; желтые, алые, остроголовые, они, пронзая крышу, убегали все дальше по хребту ее и весело кланялись в обе стороны. Самгин видел, что лицо в зеркале нахмурилось, рука поднялась к телефону над головой, но, не поймав трубку, опустилась на грудь.
Какая жаркая заря
охватывала бледное лицо Ольги, когда он, не дожидаясь вопросительного и жаждущего взгляда, спешил бросать перед ней, с
огнем и энергией, новый запас, новый материал!
С бани
огонь перекинулся на соседнюю стройку, а потом уже
охватил разом целый порядок.
А Павел, выбросив из груди слово, в которое он привык вкладывать глубокий и важный смысл, почувствовал, что горло ему сжала спазма боевой радости;
охватило желание бросить людям свое сердце, зажженное
огнем мечты о правде.
Огонь, благодаря сильному ветру, почти сплошь деревянным постройкам Заречья и, наконец, поджогу с трех концов, распространился быстро и
охватил целый участок с неимоверною силой (впрочем, поджог надо считать скорее с двух концов: третий был захвачен и потушен почти в ту же минуту, как вспыхнуло, о чем ниже).
Ужас был в доме Морозова. Пламя
охватило все службы. Дворня кричала, падая под ударами хищников. Сенные девушки бегали с воплем взад и вперед. Товарищи Хомяка грабили дом, выбегали на двор и бросали в одну кучу дорогую утварь, деньги и богатые одежды. На дворе, над грудой серебра и золота, заглушая голосом шум, крики и треск
огня, стоял Хомяк в красном кафтане.
Убедившись, что имею дело с действительностью, я отошел и сел на чугунный столб собрать мысли. Они развертывались в такой связи между собой, что требовался более мощный пресс воли, чем тогда мой, чтобы
охватить их все — одной, главной мыслью; ее не было. Я смотрел в тьму, в ее глубокие синие пятна, где мерцали отражения
огней рейда. Я ничего не решал, но знал, что сделаю, и мне это казалось совершенно естественным. Я был уверен в неопределенном и точен среди неизвестности.
Огонь охватывает весь угол, где снимают крышу, рвется из-под карниза и несется на нас, отрезая дорогу к лестнице.
Она выпрямилась при этих словах, удивлённая, широко открыв глаза. Но Илья уже не видел ничего: буйное желание отплатить ей
охватило его, как
огнём, и, намеренно не торопясь, он обкладывал её тяжёлыми и грубыми словами...
Это подействовало на всех так, как будто что-то оглушительно треснуло или
огонь в комнате погас и всех сразу
охватила густая тьма, — и люди замерли в этой тьме, кто как стоял. Открытые рты, с кусками пищи в них, были как гнойные раны на испуганных, недоумевающих лицах этих людей.
Знаешь, что сейчас начнется, и боишься этого, как
огня, и потому хотел бы удержаться, но злоба
охватывает всё твое существо.
Ему было мягко и уютно сидеть на турецком диване и поглядывать на Анну Акимовну, которая обыкновенно сидела на ковре перед камином и,
охватив колени руками, глядела на
огонь и о чем-то думала, и в это время ему казалось, что в ней играет мужицкая, староверская кровь.
Огонь сотней языков перебегал между поленьями,
охватывал их, играл с ними, прыгал, рокотал, шипел и трещал.
Смотрю я на него и радостно думаю: «А ты, милый, видать, птица редкая и новая — пусть скажется в добрый час!» Нравится мне его возбуждение, это не тот красивый хмель, который
охватит городского интеллигента на краткий час, а потом ведёт за собою окисляющее душу стыдное похмелье, это настоящий
огонь жизни, он должен спокойно и неугасимо жечь душу человека до дня, пока она вся не выгорит.
— Совсем было их
огнем охватило, — сказала Манефа. — Болотце, слава Богу, попалось, кони туда повернули. Без того пропали бы, живьем бы сгорели…
И вдруг нечаянно, негаданно явился он… Как
огнем охватило Манефу, когда, взглянув на паломника, она признала в нем дорогого когда-то ей человека… Она, закаленная в долгой борьбе со страстями, она, победившая в себе ветхого человека со всеми влеченьями к миру, чувственности, суете, она, умертвившая в себе сердце и сладкие его обольщения, едва могла сдержать себя при виде Стуколова, едва не выдала людям давнюю, никому не ведомую тайну.
Церковное извращение христианства отдалило от нас осуществление царства божия, но истина христианства, как
огонь в костре, который, заглушенный на время наваленным сырым хворостом, уже высушил сырые прутья, начинает
охватывать их и выбиваться наружу. Истинное значение христианства теперь уже видно всем, и влияние его уже сильнее того обмана, который скрывает его.
Пламя хлестало их концами своих языков или вдруг
охватывало всей своей огненной влагой — стаи вырывались из
огня, и то там, то здесь падали мертвые и дымящиеся птицы.
Красиво, когда
огонь вдруг
охватит высокую траву: огненный столб вышиною в сажень поднимается над землей, бросит от себя к небу большой клуб дыма и тотчас же падает, точно проваливается сквозь землю.
Огнем охватило широкую полосу сухой растительности.
Поужинали и напились чаю. Андрей Иванович сидел у стола и угрюмо смотрел на
огонь лампы. Всегда, когда он переставал пить, его в свободное от работы время
охватывала тупая, гнетущая тоска. Что-то вздымалось в душе, куда-то тянуло, но он не знал, куда, и жизнь казалась глупой и скучной. Александра Михайловна и Зина боялись такого настроения Андрея Ивановича: в эти минуты он сатанел и от него не было житья.
Огонь нерешительно облизывает язычками черные сучья, потом вдруг, словно по команде,
охватывает их и освещает в багровый цвет лица, дорогу, белую холстину с ее рельефами от рук и ног мертвеца, образок…
Наскоро переодевшись, схватив и набросив на плечи чью-то накидку, бегу садом домой. Холодный августовский вечер
охватывает меня… В окне моем
огни… Видны движущиеся тени… Это — Чахов, Матреша, Дашковская…
Огонь быстро
охватил соседние строения.
Знойный воздух опять
охватил Луку Ивановича. Против него женщина с пылающими щеками, с
огнем в глазах, с полуоткрытой грудью, в цветах, пышащая страстной потребностью жить и наслаждаться, изливала ему, со злобой и отчаянием, свою душевную немочь, билась точно в предсмертной агонии, захваченная когтями неумолимого чудовища.
Не чувствуя холода, побежала она через двор с слабым остатком памяти и начала искать свою комнату, но
огонь охватил уже большую часть замка; хотя она и не нашла ее, но, не страшась пламени, ползла с непомерной силой и ловкостью между рыцарями на стенах.
Не чувствуя холода, побежала она через двор с слабым остатком памяти и начала искать свою комнату, но
огонь охватил уже большую часть замка; хотя она и не нашла ее, но не страшась пламени, полезла с непомерной силой и ловкостью между рыцарями на стены.
От всех этих восточных материй, от всех этих низких и мягких диванов с массою прелестных подушек, от всех подставок из черного дерева с инкрустацией из перламутра и слоновой кости и бронзы, от этих пушистых ковров, в которых тонула нога, от всех стен, задрапированных бархатистой шерстяной материей, от всего, казалось, распространялся тонкий аромат, который проникал во все существо человека и производил род опьянения: сладострастная дрожь
охватывала тело, кровь горела
огнем, ум мутился, всецело побежденный желаниями тела.
Двигался туман и
огни, и опять о грудь Павла бились плечи женщины и перед глазами болталось большое загнутое перо, какие бывают на погребальных колесницах; потом что-то черное, гнилое, скверно пахнущее
охватило их, и качались какие-то ступеньки, вверх и опять вниз. В одном месте Павел чуть не упал, и женщина поддержала его. Потом какая-то душная комната, в которой сильно пахло сапожным товаром и кислыми щами, горела лампада, и за ситцевой занавеской кто-то отрывисто и сердито храпел.