Неточные совпадения
Священник зажег две украшенные цветами свечи, держа их
боком в левой руке, так что воск капал с них медленно, и пoвернулся лицом к новоневестным. Священник был тот же самый, который исповедывал Левина. Он посмотрел усталым и грустным взглядом на жениха и невесту, вздохнул и, выпростав из-под ризы правую руку, благословил ею жениха и так же, но с оттенком осторожной нежности, наложил сложенные персты на склоненную голову Кити.
Потом он подал им свечи и, взяв кадило, медленно отошел
от них.
Он выслушал ее до конца, стоя к ней
боком и надвинув на лоб шляпу; вежливо, но измененным голосом спросил ее: последнее ли это ее слово и не подал ли он чем-нибудь повода к подобной перемене в ее мыслях?
потом прижал руку к глазам, коротко и отрывисто вздохнул и отдернул руку
от лица.
У ворот избы Тараса действительно сидел Кишкин, а рядом с ним Окся. Старик что-то расшутился и довольно галантно подталкивал свою даму локтем в
бок. Окся сначала ухмылялась, показывая два ряда белых зубов, а
потом, когда Кишкин попал локтем в непоказанное место, с быстротой обезьяны наотмашь ударила его кулаком в живот. Старик громко вскрикнул
от этой любезности, схватившись за живот обеими руками, а развеселившаяся Окся треснула его еще раз по затылку и убежала.
— Слышишь? — толкнув в
бок голубоглазого мужика, тихонько спросил другой. Тот, не отвечая, поднял голову и снова взглянул в лицо матери. И другой мужик тоже посмотрел на нее — он был моложе первого, с темной редкой бородкой и пестрым
от веснушек, худым лицом.
Потом оба они отодвинулись
от крыльца в сторону.
Плещет волна, ходят туманные облака, летают за кораблем чайки, садятся на мачты,
потом как будто отрываются
от них ветром и, колыхаясь с
боку на
бок, как клочки белой бумаги, отстают, отстают и исчезают назади, улетая обратно, к европейской земле, которую наши лозищане покинули навеки.
Потом, чтобы взять
от воды все, что только можно взять, он позволял себе всякую роскошь: лежал на спине и нежился, брызгался, кувыркался, плавал и на животе, и
боком, и на спине, и встоячую — как хотел, пока не утомился.
Не обращая никакого вниманья на то, что выделывали вокруг него обрадованные утром молодые кобылки, стрыгунки и сосунчики, и зная, что здоровее всего, особенно в его лета, прежде напиться хорошенько натощак, а
потом уже есть, он выбрал где поотложее и просторнее берег, и, моча копыты и щетку ног, всунул храп в воду и стал сосать воду сквозь свои прорванные губы, поводить наполнявшимися
боками и
от удовольствия помахивать своим жидким, пегим хвостом с оголенной репицею.
Потом большой, черной, молчаливой толпою шли среди леса по плохо укатанной, мокрой и мягкой весенней дороге. Из леса,
от снега перло свежим, крепким воздухом; нога скользила, иногда проваливалась в снег, и руки невольно хватались за товарища; и, громко дыша, трудно, по цельному снегу двигались по
бокам конвойные. Чей-то голос сердито сказал...
Стульчиком называются две палочки, всегда из сырого тальника, каждая с лишком аршин длиною, которые кладутся крест-накрест и связываются крепкою бечевкою;
потом концы их сгибаются вниз и также связываются веревочками, так что все четыре ножки отстоят на четверть аршина одна
от другой, отчего весь инструмент и получает фигуру четвероножника, связанного вверху плотно; во внутренние
бока этих ножек набиваются волосяные силья, расстоянием один
от другого на полвершка; в самом верху стульчика, в крестообразном его сгибе, должна висеть такая же приманка, какую привязывают к сторожку плахи; приманка бывает со всех сторон окружена множеством настороженных сильев; зверек, стараясь достать добычу, полезет по которой-нибудь ножке и непременно попадет головой в силок; желая освободиться, он спрыгнет вниз и повиснет, удавится и запутается в сильях даже всеми ногами.
Мольер. Ох, Бутон, я сегодня чуть не умер
от страху. Золотой идол, а глаза, веришь ли, изумрудные. Руки у меня покрылись холодным
потом. Поплыло все косяком, все
боком, и соображаю только одно — что он меня давит! Идол!
Женщина разделась и с чувством облегчения и удовольствия погладила себя по
бокам, где сорочка
от корсета залегла складками.
Потом она прикрутила фитиль в лампе и, севши на кровать, стала спокойно расшнуровывать ботинки.
Во сне мне снился Полуферт, который все выпытывал, что говорил мне Мамашкин, и уверял, что «иль мель
боку», а
потом звал меня «жуе о карт императорского воспитательного дома», а я его прогонял. В этом прошла у меня украинская ночь; и чуть над Белой Церковью начала алеть слабая предрассветная заря, я проснулся
от тихого зова, который несся ко мне в открытое окно спальни.
Никита между тем, допив пятый стакан чаю, все-таки не перевернул его, а положил
боком, надеясь, что ему нальют еще шестой. Но воды в самоваре уже не было, и хозяйка не налила ему еще, да и Василий Андреич стал одеваться. Нечего было делать. Никита тоже встал, положил назад в сахарницу свой обкусанный со всех сторон кусочек сахару, обтер полою мокрое
от пота лицо и пошел надевать халат.
От устья Оки до Саратова и дальше вниз правая сторона Волги «Горами» зовется. Начинаются горы еще над Окой, выше Мурома, тянутся до Нижнего, а
потом вниз по Волге. И чем дальше, тем выше они. Редко горы перемежаются — там только, где с правого
бока река в Волгу пала. А таких рек немного.
Лицо Ильки было не бледней ее розовых губок. На ее большом лбу и горбинке носа светились капельки
пота. Бедная девочка страшно утомилась и едва держалась на ногах. Ремень
от арфы давил ей плечо, а острый край неделикатно ерзал по
боку. Тень заставила ее несколько раз улыбнуться и глубже вздохнуть. Она сняла башмаки и пошла босиком. Маленькие красивые босые ноги с удовольствием зашлепали по холодному песку.
Красавица она у меня: разумница, ангелочек!» При этом
от восторга, что имел такое сокровище, пощелкивал пальцами, трепал своего старого слугу по щеке,
потом охорашивался, смотрясь в зеркало, и подпирал руку в
бок.