Неточные совпадения
— C’est devenu tellement commun les écoles, [Школы стали слишком обычным делом,] — сказал Вронский. — Вы понимаете, не
от этого, но так, я увлекся. Так сюда надо в
больницу, — обратился он
к Дарье Александровне, указывая на боковой выход из аллеи.
— Представьте, он — спит! — сказала она, пожимая плечами. — Хотел переодеться, но свалился на кушетку и — уснул, точно кот. Вы, пожалуйста; не думайте, что это
от неуважения
к вам! Просто: он всю ночь играл в карты, явился домой в десять утра, пьяный, хотел лечь спать, но вспомнил про вас, звонил в гостиницу,
к вам, в
больницу… затем отправился на кладбище.
Пред весною исчез Миша, как раз в те дни, когда для него накопилось много работы, и после того, как Самгин почти примирился с его существованием. Разозлясь, Самгин решил, что у него есть достаточно веский повод отказаться
от услуг юноши. Но утром на четвертый день позвонил доктор городской
больницы и сообщил, что больной Михаил Локтев просит Самгина посетить его. Самгин не успел спросить, чем болен Миша, — доктор повесил трубку; но приехав в
больницу, Клим сначала пошел
к доктору.
В начале зимы его перевезли в Лефортовский гошпиталь; оказалось, что в
больнице не было ни одной пустой секретной арестантской комнаты; за такой безделицей останавливаться не стоило: нашелся какой-то отгороженный угол без печи, — положили больного в эту южную веранду и поставили
к нему часового. Какова была температура зимой в каменном чулане, можно понять из того, что часовой ночью до того изнемог
от стужи, что пошел в коридор погреться
к печи, прося Сатина не говорить об этом дежурному.
И прямо — в «вагончик»,
к «княжне», которой дал слово, что придет. Там произошла сцена ревности. Махалкин избил «княжну» до полусмерти. Ее отправили в Павловскую
больницу, где она и умерла
от побоев.
Рядом с Екатерининской
больницей стоял прекрасный старинный особняк. До самой Октябрьской революции он принадлежал князю Волконскому,
к которому перешел еще в пятидесятых годах
от князя Мещерского.
Кергель прибежал тоже посмотреть Грушу и,
к ужасу своему, увидел, что рана у ней была опасна, а потому сейчас же поспешил свезти ее в своем экипаже в
больницу; но там ей мало помогли:
к утру Груша умерла, дав
от себя показание, что Иван выстрелил в нее совершенно нечаянно.
Одобрив такое намерение ее, Егор Егорыч и Сверстов поджидали только возвращения из тюрьмы Музы Николаевны, чтобы узнать
от нее, в каком душевном настроении находится осужденный. Муза Николаевна, однако, не вернулась домой и вечером поздно прислала острожного фельдшера, который грубоватым солдатским голосом доложил Егору Егорычу, что Муза Николаевна осталась на ночь в тюремной
больнице, так как господин Лябьев сильно заболел. Сусанна Николаевна, бывшая при этом докладе фельдшера, сказала, обратясь
к мужу...
Мой дом, место доктора при
больнице, с полным содержанием
от меня Вам и Вашей супруге, с платою Вам тысячи рублей жалованья в год с того момента, как я сел за сие письмо, готовы
к Вашим услугам, и ежели Вы называете меня Вашим солнцем, так и я Вас именую взаимно тем же оживляющим светилом, на подвиге которого будет стоять, при личном моем свидании с Вами, осветить и умиротворить мою бедствующую и грешную душу.
Иду
к буфету и с ужасом узнаю
от буфетчика Семена Васильевича, что старик лежит в
больнице, где ему сделали операцию.
Передним фасадом обращен он
к больнице, задним — глядит в поле,
от которого отделяет его серый больничный забор с гвоздями.
Не в сифилитическую
больницу я сводил бы молодого человека, чтобы отбить у него охоту
от женщин, но в душу
к себе, посмотреть на тех дьяволов, которые раздирали ее!
Далее супруги
от напора гнева не в состоянии были говорить, и вскоре доктор уехал в
больницу свою, а Домна Осиповна поехала
к Меровой с великим желанием встретиться с Бегушевым.
Вы приходите
к ним на помощь с
больницами и школами, но этим не освобождаете их
от пут, а, напротив, еще больше порабощаете, так как, внося в их жизнь новые предрассудки, вы увеличиваете число их потребностей, не говоря уже о том, что за мушки и за книжки они должны платить земству и, значит, сильнее гнуть спину.
С новым и странным чувством я приглядывался
к окружавшим меня людям, и меня все больше поражало, как мало среди них здоровых; почти каждый чем-нибудь да был болен. Мир начинал казаться мне одною громадною, сплошною
больницею. Да, это становилось все несомненнее: нормальный человек — это человек больной; здоровый представляет собою лишь счастливое уродство, резкое уклонение
от нормы.
— Да, — примолвила Аграфена Петровна. — Вот хоть и меня,
к примеру, взять. По десятому годочку осталась я после батюшки с матушкой. Оба в один день
от холеры в
больнице померли, и осталась я в незнакомом городу одна-одинешенька. Сижу да плачу у больничных ворот. Подходит тятенька Патап Максимыч. Взял меня, вспоил, вскормил, воспитал наравне с родными дочерьми и, мало того, что сохранил родительское мое именье, а выдавши замуж меня, такое же приданое пожаловал, какое и дочерям было сготовлено…
Виктор Сергеевич стал рассказывать о разразившихся на Поволжье беспорядках, где толпа, обезумев
от горя и ужаса, разбивала
больницы и в клочки терзала людей, шедших
к ней на помощь.
— Твое желание уже угадано, деточка, — произнесла, сияя вся счастливой улыбкой, Нина Владимировна, — больной Андрюша, по настоянию Екатерины Александровны, взят
от дяди и помещен пока в
больницу, где за мальчиком установлен хороший уход. A как только он выздоровеет, я возьму его
к себе в Райское. Он будет славным другом для Павлика.
Был десятый час утра. Дул холодный, сырой ветер, тающий снег с шорохом падал на землю. Приемный покой N-ской
больницы был битком набит больными. Мокрые и иззябшие, они сидели на скамейках, стояли у стен; в большом камине пылал огонь, но было холодно
от постоянно отворявшихся дверей. Служители в белых халатах подходили
к вновь прибывшим больным и совали им под мышки градусники.
От Мирона, которому он не верил, он поехал в
больницу к Овчинникову. Получив здесь пилюли из белладонны и совет лечь в постель, он переменил лошадей и, не обращая внимания на страшную боль в руке, поехал в город,
к городским докторам…
Если вы в одном из городов Восточной Сибири, лежащих на пути
от Иркутска
к Томску, посетите городовую
больницу и войдете в женское отделение для душевнобольных, то вас прежде всего поразит вид исхудалой, поседевшей страдалицы, сидящей на своей койке с устремленным вдаль остановившимся взглядом и с прижатыми
к груди руками. Больная по временам оглашает палату диким неистовым хохотом,
от которого вас невольно охватит нервная дрожь.
Задвижка щелкнула, пахнул холодный ветер, и Пашка, спотыкаясь, выбежал на двор. У него была одна мысль — бежать и бежать! Дороги он не знал, но был уверен, что если побежит, то непременно очутится дома у матери. Ночь была пасмурная, но за облаками светила луна. Пашка побежал
от крыльца прямо вперед, обогнул сарай и наткнулся на пустые кусты; постояв немного и подумав, он бросился назад
к больнице, обежал ее и опять остановился в нерешимости: за больничным корпусом белели могильные кресты.
— Ах, да,
больницы, лекарства. У него удар, он умирает, а ты пустил ему кровь, вылечил. Он калекой будет ходить десять лет, всем в тягость. Гораздо покойнее и проще ему умереть. Другие родятся, и так их много. Ежели бы ты жалел, что у тебя лишний работник пропал — как я смотрю на него, а то ты из любви же
к нему его хочешь лечить. А ему этого не нужно. Да и потом, что́ за воображение, что медицина кого-нибудь и когда-нибудь вылечивала! Убивать — так! — сказал он, злобно нахмурившись и отвернувшись
от Пьера.