Неточные совпадения
Мы шли по 9-ти узлов, обогнали какое-то странное, не то китайское, не то индийское, судно и часу в десятом бросили
якорь на Манильском рейде, верстах в пяти
от берега.
Мили за три
от Шанхая мы увидели целый флот купеческих трехмачтовых судов, которые теснились у обоих
берегов Вусуна. Я насчитал до двадцати рядов, по девяти и десяти судов в каждом ряду. В иных местах стояли
на якоре американские так называемые клиппера, то есть большие, трехмачтовые суда, с острым носом и кормой, отличающиеся красотою и быстрым ходом.
Вечер так и прошел; мы были вместо десяти уже в шестнадцати милях
от берега. «Ну, завтра чем свет войдем», — говорили мы, ложась спать. «Что нового?» — спросил я опять, проснувшись утром, Фаддеева. «Васька жаворонка съел», — сказал он. «Что ты, где ж он взял?» — «Поймал
на сетках». — «Ну что ж не отняли?» — «Ушел в ростры, не могли отыскать». — «Жаль! Ну а еще что?» — «Еще — ничего». — «Как ничего: а
на якорь становиться?» — «Куда те становиться: ишь какая погода! со шканцев
на бак не видать».
Там нагнулася, покачнулася,
Опрокинула, ведьма, легок челн,
Муж-от
якорем на дно пошел,
А она поплыла скоро к
берегу,
Доплыла, пала
на землю
И завыла бабьи жалобы,
Стала горе лживое оказывать.
Булькнули
якоря на расшиве… Мы распряглись, отхлестнули чебурки лямочные и отдыхали. А недалеко
от берега два костра пылали и два котла кипятились. Кашевар часа за два раньше
на завозне прибыл и ужин варил. Водолив приплыл с хлебом с расшивы.
Отплыв
от места, где грузились хлебом, в апреле — в первых числах мая пароход уже прибыл к месту назначения и, поставив баржи у
берега на якоря, стал рядом с ними.
Эстамп, отплыв немного, стал
на якорь и смотрел
на нас, свесив руки между колен.
От группы людей
на берегу отделился долговязый человек с узким лицом; он, помахав рукой, крикнул...
Изобретательный
от природы, он с честью вышел из затруднительного положения, как только «Фитиль
на порохе» бросил
якорь у
берегов пролива. Каждый полдень, сидя
на раскаленном песке дюн, подогреваемый изнутри крепчайшим, как стальной трос, ромом, а снаружи — песком и солнцем, кипятившим мозг наподобие боба в масле нагретыми спиртными парами, Пэд приходил в неистовое, возбужденное состояние, близкое к опьянению.
Долго все усилия были тщетны. Наконец, к вечеру «Забияка» тронулся, и через пять минут громкое «ура» раздалось в тишине бухты с обоих судов. Клипер был
на вольной воде и, отведенный подальше
от берега, бросил
якорь. Отдал
якорь и «Коршун».
Корвет подошел почти к самому подножью острова и бросил
якорь недалеко
от берега,
на совершенно открытом, совсем не защищенном рейде,
на котором стояло
на якоре одно купеческое судно да несколько местных каботажных судов.
От Усы-реки, бывало,
сядем
на струга.
Гаркнем песни, подпевают
сами
берега…
Свирепеет Волга-матка,
словно ночь черна.
Поднимается горою
за волной волна…
Через борт водой холодной
плещут беляки.
Ветер свищет, Волга стонет,
буря нам с руки!
Подлетим к расшиве: — Смирно!
Якорь становой!
Лодка, стой! Сарынь
на кичку,
бечеву долой!
Не сдадутся — дело плохо,
значит, извини!
И засвищут шибче бури
наши кистени!