Неточные совпадения
«Это — опасное уменье, но — в какой-то степени — оно необходимо для защиты против
насилия враждебных идей, — думал он. — Трудно понять, что он признает, что
отрицает. И — почему, признавая одно,
отрицает другое? Какие люди собираются у него? И как ведет себя с ними эта странная женщина?»
Но не имеет никакого внутреннего смысла желать внешнего мира и
отрицать всякое внешнее
насилие, оставляя внутренно мир в прежнем хаосе, тьме, злобе и вражде.
Анархизм Бакунина противоречив в том отношении, что он не
отрицает последовательно
насилия и власти над человеком.
Церковные учители признают нагорную проповедь с заповедью о непротивлении злу
насилием божественным откровением и потому, если они уже раз нашли нужным писать о моей книге, то, казалось бы, им необходимо было прежде всего ответить на этот главный пункт обвинения и прямо высказать, признают или не признают они обязательным для христианина учение нагорной проповеди и заповедь о непротивлении злу
насилием, и отвечать не так, как это обыкновенно делается, т. е. сказать, что хотя, с одной стороны, нельзя собственно
отрицать, но, с другой стороны, опять-таки нельзя утверждать, тем более, что и т. д., а ответить так же, как поставлен вопрос в моей книге: действительно ли Христос требовал от своих учеников исполнения того, чему он учил в нагорной проповеди, и потому может или не может христианин, оставаясь христианином, идти в суд, участвуя в нем, осуждая людей или ища в нем защиты силой, может или не может христианин, оставаясь христианином, участвовать в управлении, употребляя
насилие против своих ближних и самый главный, всем предстоящий теперь с общей воинской повинностью, вопрос — может или не может христианин, оставаясь христианином, противно прямому указанию Христа обещаться в будущих поступках, прямо противных учению, и, участвуя в военной службе, готовиться к убийству людей или совершать их?
Ученые юристы, обязанные оправдывать
насилие власти, всё более и более
отрицают право наказания и вводят на место его теории невменяемости и даже не исправления, а лечения тех, которых называют преступниками.
Он говорит, что заповедь о непротивлении злу
насилием значит то самое, что она значит, тоже и о заповеди о клятве; он не
отрицает, как это делают другие, значение учения Христа, но, к сожалению, не делает из этого признания тех неизбежных выводов, которые в нашей жизни сами собой напрашиваются при таком понимании учения Христа.
Насилие всегда, в лучшем случае, если оно не преследует одних личных целей людей, находящихся во власти,
отрицает и осуждает в одной неподвижной форме закона то, что большею частью уже гораздо прежде отрицалось и осуждалось общественным мнением, но с тою разницею, что, тогда как общественное мнение
отрицает и осуждает все поступки, противные нравственному закону, захватывая поэтому в свое осуждение самые разнообразные положения, закон, поддерживаемый
насилием, осуждает и преследует только известный, очень узкий ряд поступков, этим самым как бы оправдывая все поступки такого же порядка, не вошедшие в его определение.
И оно
отрицает и осуждает всякого рода проявления корыстолюбия, — не только приобретение чужой собственности
насилием, обманом, хитростью, но и жестокое пользование ею; осуждает всякого рода распутство, будь то блуд с наложницей, невольницей, разведенной женой и даже своей; осуждает всякую жестокость, выражающуюся в побоях, в дурном содержании, в убийстве не только людей, но и животных.
Полицейские и жандармы допрашивают молодого человека, но всё, что он говорит, не подходит ни под одно из подлежащих их ведению преступлений, и нет никакой возможности обвинить его ни в революционных поступках, ни в заговорах, так как он объявляет, что он ничего не желает разрушать, а, напротив,
отрицает всякое
насилие и ничего не скрывает, а ищет случая говорить и делать то, что он говорит и делает, самым открытым образом.
Роковая сторона его характера состоит в том, что он покоряется этому
насилию, а не в том, что он
отрицает его по-своему и старается оградить себя хитростию.
Замечательно то, что в учении Христа в особенности претит людям, не понимающим его, упоминание о непротивлении злу
насилием. Упоминание это особенно неприятно им, потому что оно прямо требует того, что нарушает весь привычный порядок их жизни. И потому люди, не желающие изменить привычный порядок жизни, это упоминание об одном из неизбежных условий любви, называют особенной, независимой от закона любви заповедью и всячески ее исправляют или просто
отрицают.
Даже во имя Божье, во имя справедливости, во имя истины истязают и истребляют людей, совершают
насилия,
отрицают свободу духа.
Христианская этика
отрицает этику революции, потому что этика революции основана на мести, зависти, озлобленности и
насилии.
В этом он революционер, хотя и
отрицает революционное
насилие.
Положительно Толстой противоположен коммунизму, он не признает
насилия, он враг всякого государства,
отрицает технику и рациональную организацию жизни, он верит в божественную основу природы и жизни, он проповедует любовь, а не ненависть.
Дать отпор обидчику, отмстить
насилием за оскорбление личное, семейное, народное; всё это не только не
отрицали, но мне внушали, что всё это прекрасно и не противно закону Христа.
Христианское же учение в его истинном смысле, признавая закон любви высшим и приложение его к жизни не подлежащим никаким исключениям, уничтожало этим признанием всякое
насилие, а следовательно, не могло не
отрицать всё основанное на
насилии устройство мира.
Одни рабочие, огромное большинство их, держатся по привычке прежнего церковного лжехристианского учения, не веря уже в него, а веря только в древнее «око за око» и основанное на нем государственное устройство; другая же часть, каковы все тронутые цивилизацией рабочие (особенно в Европе), хотя и
отрицают всякую религию, бессознательно в глубине души верят, верят в древний закон «око за око» и, следуя этому закону, когда не могут иначе, ненавидя существующее устройство, подчиняются; когда же могут иначе, то самыми разнообразными насильническими средствами стараются уничтожить
насилие.