Неточные совпадения
То же происходит и теперь в нашем человечестве при переходе, переживаемом нами,
от языческого жизнепонимания к христианскому. Общественный человек нашего времени приводится самою жизнью к необходимости
отречься от языческого понимания жизни, не свойственного теперешнему возрасту человечества, и подчиниться требованиям христианского учения,
истины которого, как бы они ни были извращены и перетолкованы, все-таки известны ему и одни представляют разрешение тех противоречий, в которых он путается.
— Но разве это может быть, чтобы в тебя заложено было с такой силой отвращение к страданиям людей, к истязаниям, к убийству их, чтобы в тебя вложена была такая потребность любви к людям и еще более сильная потребность любви
от них, чтобы ты ясно видел, что только при признании равенства всех людей, при служении их друг другу возможно осуществление наибольшего блага, доступного людям, чтобы то же самое говорили тебе твое сердце, твой разум, исповедуемая тобой вера, чтобы это самое говорила наука и чтобы, несмотря на это, ты бы был по каким-то очень туманным, сложным рассуждениям принужден делать всё прямо противоположное этому; чтобы ты, будучи землевладельцем или капиталистом, должен был на угнетении народа строить всю свою жизнь, или чтобы, будучи императором или президентом, был принужден командовать войсками, т. е. быть начальником и руководителем убийц, или чтобы, будучи правительственным чиновником, был принужден насильно отнимать у бедных людей их кровные деньги для того, чтобы пользоваться ими и раздавать их богатым, или, будучи судьей, присяжным, был бы принужден приговаривать заблудших людей к истязаниям и к смерти за то, что им не открыли
истины, или — главное, на чем зиждется всё зло мира, — чтобы ты, всякий молодой мужчина, должен был идти в военные и,
отрекаясь от своей воли и
от всех человеческих чувств, обещаться по воле чуждых тебе людей убивать всех тех, кого они тебе прикажут?
Личности надобно
отречься от себя для того, чтоб сделаться сосудом
истины, забыть себя, чтоб не стеснять ее собою, принять
истину со всеми последствиями и в числе их раскрыть непреложное право свое на возвращение самобытности.
И тут я прихожу домой и узнаю, что та одна из нашей семьи дочь, которая понимала — не меня, а
истину, что она заодно
отреклась и
от жениха, которому обещала любовь, и
от истины и выходит за лакея, лгуна…
Заповедь о любви показывает два пути: путь
истины, путь Христов, добра — путь жизни, и другой путь: путь обмана, путь лицемерия — путь смерти. И пусть страшно
отречься от всякой защиты себя насилием, но мы знаем, что в этом отречении дорога спасения.
А как только те, которые считаются деятелями науки, уверяются в своей непогрешимости, так они, естественно, провозглашают за несомненные
истины самые не только ненужные, но и часто нелепые глупости,
от которых они, раз сказавши их, уже не могут
отречься.
И он был из тех, которые скорее
отреклись бы
от Истины во имя Христа, чем
от Христа.
(Примеч. автора.)] измученный пытками за веру в
истину, которую любит, с которою свыкся еще
от детства, оканчивает жизнь в смрадной темнице; иноки, вытащенные из келий и привезенные сюда, чтоб
отречься от святого обета, данного богу, и солгать пред ним из угождения немецкому властолюбию; система доносов и шпионства, утонченная до того, что взгляд и движения имеют своих ученых толмачей, сделавшая из каждого дома Тайную канцелярию, из каждого человека — движущийся гроб, где заколочены его чувства, его помыслы; расторгнутые узы приязни, родства, до того, что брат видит в брате подслушника, отец боится встретить в сыне оговорителя; народность, каждый день поруганная; Россия Петрова, широкая, державная, могучая — Россия, о боже мой! угнетенная ныне выходцем, — этого ли мало, чтоб стать ходатаем за нее пред престолом ее государыни и хотя бы самой судьбы?
Вот вера в эти «тогу», в эти пустые кумиры и заслоняла
от меня
истину. На дороге к ней, заграждая ее свет, стояли предо мной те «тогу»,
от которых я не в силах был
отречься.