…Спасибо тебе за полновесные книги: этим ты не мне одному доставил удовольствие — все мы будем читать и тебя благодарить. Не
отрадные вести ты мне сообщаешь о нашей новой современности — она бледна чересчур, и только одна вера в судьбу России может поспорить с теперешнею тяжелою думою. Исхода покамест не вижу, может быть оттого, что слишком далеко живу. Вообще тоскливо об этом говорить, да и что говорить, надобно говорить не на бумаге.
Неточные совпадения
Мы тронулись в путь; с трудом пять худых кляч тащили наши повозки по извилистой дороге на Гуд-гору; мы шли пешком сзади, подкладывая камни под колеса, когда лошади выбивались из сил; казалось, дорога
вела на небо, потому что, сколько глаз мог разглядеть, она все поднималась и наконец пропадала в облаке, которое еще с вечера отдыхало на вершине Гуд-горы, как коршун, ожидающий добычу; снег хрустел под ногами нашими; воздух становился так редок, что было больно дышать; кровь поминутно приливала в голову, но со всем тем какое-то
отрадное чувство распространилось по всем моим жилам, и мне было как-то весело, что я так высоко над миром: чувство детское, не спорю, но, удаляясь от условий общества и приближаясь к природе, мы невольно становимся детьми; все приобретенное отпадает от души, и она делается вновь такою, какой была некогда и, верно, будет когда-нибудь опять.
— Обижен на тебя Захарий, жаловался, что ты — горд, не пожелал объяснить ему чего-то в
Отрадном и с мужиками тоже гордо
вел себя.
При этом мы с ней
вели отрадные для меня разговоры, и я наслаждался как чистотой ее сердца, так и ясным светом рассудка.
В этом заседании, по обыкновению, спорили, горячились, передавали друг другу то
отрадные, то неблагоприятные
вести.
— Я начал ощущать отвращение к жизни, которую
вел до сих пор, — снова заговорил граф Вельский. — За мою бытность в
Отрадном я понял, что только любовь, чистая, святая любовь может обуздать и исправить меня. Я увидел вас, Ольга Ивановна, и в чистом зеркале вашей души передо мною отразилось все мое нравственное безобразие!
Мысль о какой бы то ни было развязке так беспощадно сложившихся для него обстоятельств являлась чрезвычайно
отрадной. Вернувшись из Петербурга, куда он ездил по вызову графа для доклада о происшедшем в Грузине пожаре, он привез оттуда известие, которое, казалось ему,
вело к этой развязке.
Еще через три года, к 1820-му году, Николай так устроил свои денежные дела, что прикупил небольшое именье подле Лысых Гор и
вел переговоры о выкупе отцовского
Отрадного, что составляло его любимую мечту.
Несмотря на то, что Николай Ростов, твердо держась своего намерения, продолжал темно служить в глухом полку, расходуя сравнительно мало денег, ход жизни в
Отрадном был таков, и в особенности Митинька так
вел дела, что долги неудержимо росли с каждым годом. Единственная помощь, которая очевидно представлялась старому графу, это была служба, и он приехал в Петербург искать места; искать места и вместе с тем, как он говорил, в последний раз потешить девчат.