Неточные совпадения
После обеда молодые люди
отправляются в кабинет
к хозяину и пишут письмо
к неизвестной.
Чай с хлебом подкрепили наши силы. Поблагодарив гостеприимного
хозяина, мы
отправились дальше и вскоре подошли
к деревне Звенигородке. До железной дороги оставалось теперь только 23 км. Но что значит это расстояние после сытного завтрака, когда знаешь, что сегодня можно совсем закончить путь?!
В одно из воскресений, когда
хозяева ушли
к ранней обедне, а я, поставив самовар,
отправился убирать комнаты, — старший ребенок, забравшись в кухню, вытащил кран из самовара и уселся под стол играть краном.
Меж тем наши путешественники подъехали
к деревне, в которой намерены были остановиться. Крайняя изба показалась им просторнее других, и хотя
хозяин объявил, что у него нет ничего продажного, и, казалось, не слишком охотно впустил их на двор, но Юрий решился у него остановиться. Кирша взялся убрать коней, а Алексей
отправился искать по другим дворам для лошадей корма, а для своего господина горшка молока, в котором
хозяин также отказал проезжим.
В продолжение этого разговора они подошли
к приказчиковой избе; слуга, сдав Киршу с рук на руки
хозяину,
отправился назад. Веселое общество пирующих встретило его с громкими восклицаниями. Все уже знали, каким счастливым успехом увенчалась ворожба запорожца; старая сенная девушка, бывшая свидетельницею этого чудного излечения, бегала из двора во двор как полоумная, и радостная весть со всеми подробностями и прикрасами, подобно быстрому потоку, распространилась по всему селу.
Но этим еще не довольствуется Аким: он ведет
хозяина по всем закоулкам мельницы, указывает ему, где что плохо, не пропускает ни одной щели и все это обещает исправить в наилучшем виде. Обнадеженный и вполне довольный, мельник
отправляется. Проходят две недели; возвращается
хозяин. Подъезжая
к дому, он не узнает его и глазам не верит: на макушке кровли красуется резной деревянный конь; над воротами торчит шест, а на шесте приделана скворечница; под окнами пестреет вычурная резьба…
Он был так умен, что, идя в поле, охотник не брал его на руку, а только отворял чулан, в котором он сидел, — ястреб вылетал и садился на какую-нибудь крышу; охотник, не обращал на него внимания и
отправлялся, куда ему надобно; через несколько времени ястреб догонял его и садился ему на голову или на плечо, если
хозяин не подставлял руки; иногда случалось, что он долго не являлся
к охотнику, но, подходя
к знакомым березам, мимо которых надо было проходить (если идти в эту сторону), охотник всегда находил, что ястреб сидит на дереве и дожидается его; один раз прямо с дерева поймал он перепелку, которую собака спугнула нечаянно, потому что тут прежде никогда не бывало перепелок.
Стал я понемногу поправляться. Однажды мой доктор и говорит: «Слушайте, сэр, не все же вам без дела околачиваться; у меня есть для вас в виду место. Хотите поступить конторщиком в „Южную звезду“?» — «Помилуйте, с руками, ногами!» — «Ну, так
отправляйтесь туда завтра
к одиннадцати часам, спросите
хозяина и скажите, что от меня пришли. Он уже знает».
Хозяин, который уж действительно ничего не жалеет, но которого в то же время одолевают гости, проговорив: «Сейчас, голубчик, сейчас», поспешит ему дать рюмку водки, пирога и пива; гость это все выпьет, съест и
отправится в другую избу, и таким образом
к вечеру наберется порядочно.
К вечеру «преданный малый» привез его в гостиницу des Trois Monarques — а в ночь его не стало. Вязовнин
отправился в тот край, откуда еще не возвращалось ни одного путешественника. Он не пришел в себя до самой смерти и только раза два пролепетал: «Я сейчас вернусь… это ничего… теперь в деревню…» Русский священник, за которым послал
хозяин, дал обо всем знать в наше посольство — и «несчастный случай с приезжим русским» дня через два уже стоял во всех газетах.
Когда начало темнеть, я вместе с Косяковым
отправился в дом старшины. Гольды только что кончили ужинать. Женщины выгребли жар из печки и перенесли горящие уголья в жаровню. Мы подсели
к огню и стали пить чай. Разговор начался о родах. Говорил наш
хозяин, а старик внимательно слушал и время от времени вставлял свои замечания.
— Мне, милый мой, рассуждать нечего, а я
к хозяину пойду, — спокойно возразила Александра Михайловна и
отправилась в контору.
На Макаровом Кругу пулкувник Антоний, в золотом шитом кунтуше, вечером принял команду, поверил присутствующих, и на ночь вся компания человек до 100
отправилась в фольварк Черноручье
к помещику Маковецкому, где был готов ужин и
хозяин встретил их на крыльце с хлебом и солью.