Неточные совпадения
Вчера нас человек шесть-семь
отправились в катере
к одной из деревень.
На другой день, то есть в день отъезда, я
отправился к Гарибальди в
семь часов утра и нарочно для этого ночевал в Лондоне. Он был мрачен, отрывист, тут только можно было догадаться, что он привык
к начальству, что он был железным вождем на поле битвы и на море.
Однажды осенью, когда жнива были уже закончены и над полями, сверкая золотыми нитками на солнце, лениво и томно носилось «бабье лето», Попельские всей
семьей отправились к Ставрученкам.
Федосья убежала в зажиточную сравнительно
семью; но, кроме самовольства, здесь было еще уклонение в раскол, потому что брак был сводный. Все это так поразило Устинью Марковну, что она, вместо того чтобы дать сейчас же знать мужу на Фотьянку, задумала вернуть Федосью домашними средствами, чтобы не делать лишней огласки и чтобы не огорчить старика вконец. Устинья Марковна сама
отправилась в Тайболу, но ее даже не допустили
к дочери, несмотря ни на ее слезы, ни на угрозы.
После шести и
семи часов департаментских сидений, возвратившись домой, вы разве годны будете только на то, чтоб
отправиться в театр похохотать над глупым водевилем или пробраться
к знакомому поиграть в копеечный преферанс; а вздумаете соединить то и другое, так, пожалуй, выйдет еще хуже, по пословице: за двумя зайцами погнавшись, не поймаешь ни одного…
Около
семи часов дом начинал вновь пробуждаться. Слышались приготовления
к предстоящему чаю, а наконец раздавался и голос Порфирия Владимирыча. Дядя и племянница садились у чайного стола, разменивались замечаниями о проходящем дне, но так как содержание этого дня было скудное, то и разговор оказывался скудный же. Напившись чаю и выполнив обряд родственного целования на сон грядущий, Иудушка окончательно заползал в свою нору, а Аннинька
отправлялась в комнату
к Евпраксеюшке и играла с ней в мельники.
И вдруг, с лёгкостью, изумившей его, он вошёл в эту
семью:
отправился однажды
к мяснику Посулову платить деньги, разговорился с ним и неожиданно был приглашён в воскресенье на пирог.
Я был мрачен и утомлен; устав ходить по еще почти пустым улицам, я
отправился переодеться в гостиницу. Кук ушел. На столе оставил записку, в которой перечислял места, достойные посещения этим вечером, указав, что я смогу разыскать его за тем же столом у памятника. Мне оставался час, и я употребил время с пользой, написав коротко Филатру о происшествиях в Гель-Гью. Затем я вышел и, опустив письмо в ящик, был
к семи, после заката солнца, у Биче Сениэль.
Отдохнув немного после свадебного шуму, новые мои родители начали предлагать мне, чтобы я переехал с женою в свою деревню, потому что им-де накладно целую нас
семью содержать на своем иждивении. Я поспешил
отправиться, чтобы устроить все
к нашей жизни — и, признаться, сильное имел желание дать свадебный бал для всех соседей и для тех гордых некогда девушек, кои за меня не хотели первоначально выйти. Каково им будет глядеть на меня, что. я без них женился! Пусть мучатся!
На Аку мы застали одну
семью орочей. Они тоже недавно прибыли с Копи и жили в палатке. Когда выяснилось, что дальше нам плыть не удастся, я позвал Савушку и вместе с ним
отправился к орочскому жилищу. Привязанные на цепь собаки встретили нас злобным лаем. Из палатки поспешно выбежал человек. Это был пожилой мужчина с окладистой бородой. Узнав Савушку, он прикрикнул на собак и, приподняв полу палатки, предложил нам войти в нее. Я нагнулся и прошел вперед.
Посол взял ответ и цветы и
отправился с тем ответом
к правителю, а патриарх сию же минуту оделся, взял свои драгоценности и свою свиту и поскакал на быстрых мулах вон из города через Ворота Солнца, а за стеною повернул
к востоку, надеясь в каком-либо из
семи нильских гирл найти греческую трирему или быстроходный чужеземный корабль и бежать на нем от возмущенной страны и от коварного правителя, с надеждою отплатить ему издали за его издевательство.