Остриженные в кружок темно-русые волосы казались почти черными от противоположности с белизною лица, цветущего юностью и здоровьем; отвага и добродушие блистали в больших голубых глазах его; а улыбка, с которою он повторил свое приветствие, подойдя к столу, выражала такое радушие, что все проезжие, не исключая рыжего земского, привстав, сказали в один голос: «Милости просим, господин честной, милости просим!» — и даже молчаливый незнакомец
отодвинулся к окну и предложил ему занять почетное место под образами.
Неточные совпадения
Краюха падает в мешок, окошко захлопывается. Нищий, крестясь, идет
к следующей избе: тот же стук, те же слова и такая же краюха падает в суму. И сколько бы ни прошло старцев, богомольцев, убогих, калек, перед каждым
отодвигается крошечное
окно, каждый услышит: «Прими, Христа ради», загорелая рука не устает высовываться, краюха хлеба неизбежно падает в каждую подставленную суму.
Не решив этого вопроса, я засыпал, но беготня и писк разбудили меня опять; открою глаза и вижу, что
к окну приблизится с улицы какая-то тень, взглянет и медленно
отодвинется, и вдруг опять сон осилит меня, опять разбудят мыши, опять явится и исчезнет тень в
окне…
— Летела жар-птица, уронила золотое перо, а мы по следу и приехали
к тебе, бабушка Маремьяна, — заговорил Мыльников, когда
отодвинулось волоковое
окно.
Я с любопытством смотрел на лицо девушки при этих рассказах. Оно оставалось так же спокойно… Когда Соколова выбежала в переднюю
к закипевшему самовару, Дося подошла
к окну. Я вовремя
отодвинулся в тень. Между
окном и девушкой стоял столик и лампа, и мне была видна каждая черточка ее лица. Руками она бессознательно заплетала конец распустившейся косы и смотрела в темноту. И во всем лице, особенно в глазах, было выражение, которое запало мне глубоко в душу…
Освежённый,
отодвинулся из-под
окна, прислонился спиною
к брёвнам избы и, закрыв утомлённые блеском солнца глаза, успокоенно подумал...
Мартыныч вскочил и рванулся поцеловать его не то в плечико, не то в ручку. Лука Иванович уклонился и отошел
к окну. Ему тяжело сделалось расспрашивать еще. Мартыныч как будто понял это и, обратным ходом на каблуках,
отодвинулся к двери.
Вот, ближе
к дому, что-то шевелится… что-то скребет по стене и — перед ним высокая, необыкновенно высокая фигура, загородившая собой почти все
окно. Надобна нечеловеческая сила и ловкость, чтобы взобраться по стене на такую высоту. Эта мысль, незапность чрезвычайного явления заставили Антона в первую минуту испуга
отодвинуться назад.
Не зная, что подумать об этом грустном явлении, Антон постоял несколько минут на крыльце; но, видя, что
окно вновь не
отодвигается, и боясь нескромных свидетелей, вошел
к себе. «Анастасия печальна, проводит ночи в слезах», — думал он и, вспоминая все знаки ее участия
к нему, иноземцу, ненавистному для отца ее, с грустным и вместе сладким чувством, с гордостию и любовию относил
к себе и нынешнее явление. Он заснул, когда солнце было уж высоко, но и во сне не покидал его образ Анастасии.