— А вот почему. Сегодня я сижу да читаю Пушкина… помнится, «Цыгане» мне попались… Вдруг Аркадий подходит ко мне и молча, с этаким ласковым сожалением на лице, тихонько, как у ребенка,
отнял у меня книгу и положил передо мной другую, немецкую… улыбнулся и ушел, и Пушкина унес.
Старик с ней спорил, шумел,
отнял у ней книг, сколько мог, набил ими все свои карманы, наложил их в шляпу, куда мог, носился с ними все три дня и даже не расстался с ними и тогда, когда нужно было идти в церковь.
Ее старались удалять от всего, что могло, по соображению родных, сильно влиять на ее душу:
отнимали у нее книги, она безропотно отдавала их и, садясь, молчала по целым дням, лишь машинально исполняя, что ей скажут, но по-прежнему часто невпопад отвечала на то, о чем ее спросят.
Почти все свое время посвящал он книгам, так что окружавшие боялись, чтобы от беспрестанного чтения он не потерял совсем зрение, которое и тогда было слабо, почему и были вынуждены
отнимать у него книги; но любознательный мальчик находил разные средства к удовлетворению своей склонности.
Неточные совпадения
В лице грозного родителя Викентьев представлял Нила Андреича.
У него
отняли книгу и велели сидеть смирно. Тогда он, за спиной бабушки, сопровождал чтение одной Марфеньке видимой мимикой.
Видно было, что рядом с
книгами, которыми питалась его мысль,
у него горячо приютилось и сердце, и он сам не знал, чем он так крепко связан с жизнью и с
книгами, не подозревал, что если б пропали
книги, не пропала бы жизнь, а
отними у него эту живую «римскую голову», по всей жизни его прошел бы паралич.
Банькевич был уничтожен.
У злого волшебника
отняли черную
книгу, и он превратился сразу в обыкновенного смертного. Теперь самые смиренные из его соседей гоняли дрючками его свиней, нанося действительное членовредительство, а своих поросят, захваченных в заколдованных некогда пределах,
отнимали силой. «Заведомый ябедник» был лишен покровительства законов.
Я сделал это и снова увидал ее на том же месте, также с
книгой в руках, но щека
у нее была подвязана каким-то рыжим платком, глаз запух. Давая мне
книгу в черном переплете, закройщица невнятно промычала что-то. Я ушел с грустью, унося
книгу, от которой пахло креозотом и анисовыми каплями.
Книгу я спрятал на чердак, завернув ее в чистую рубашку и бумагу, боясь, чтобы хозяева не
отняли, не испортили ее.
Барон. Ну, черт с тобой! Настёнка подметет… Эй, ты, роковая любовь! Очнись! (
Отнимает книгу у Насти.)
— Книгу-то помнишь? Ту?..
Отнял он её
у меня… Говорит — редкая, больших, дескать, денег стоит. Унёс… Просил я его: оставь! Не согласился…
— Хотя вы и
отнимаете у меня превосходного квартиранта, но я не огорчен. Дружба — это такое право… — сказал капитан, опять кланяясь. — Сейчас я принесу свою
книгу…
— Нуте-с, — заговорил он спокойно и негромко, — не хотите ли вы приехать ко мне? Я живу в селе Красновидове, сорок пять верст вниз по Волге,
у меня там лавка, вы будете помогать мне в торговле, это
отнимет у вас не много времени, я имею хорошие
книги, помогу вам учиться — согласны?
— Нет, Виктор Павлыч, пощадите, — воскликнул он,
отнимая у комика
книгу. — О господи, даже колика сделалась… Матрена Матвевна! Не прикажете ли истерических капель?
В писательстве повторяется то же, что в жизни. Большинство людей неумно и заблуждается. От этого разводится так много плохих
книг, так много писательского сора среди хорошего зерна. Такие
книги только
отнимают у людей время, деньги и внимание.
Он сам стал школьным учителем, устроил классы для взрослых, читал им
книги и брошюры, объяснял крестьянам их положение; кроме того, он издавал нелегальные народные
книги и брошюры и отдавал все, что мог, не
отнимая у матери, на устройство таких же центров по другим деревням.