Неточные совпадения
Собакевич отвечал, что Чичиков, по его мнению, человек хороший, а что
крестьян он ему продал на выбор и народ во всех
отношениях живой; но что он не ручается за то, что случится вперед, что если они попримрут во время трудностей переселения в дороге, то не его вина, и в том властен Бог, а горячек и разных смертоносных болезней есть на свете немало, и бывают примеры, что вымирают-де целые деревни.
Какая-то сила вытолкнула из домов на улицу разнообразнейших людей, — они двигались не по-московски быстро, бойко, останавливались, собирались группами, кого-то слушали, спорили, аплодировали, гуляли по бульварам, и можно было думать, что они ждут праздника. Самгин смотрел на них, хмурился, думал о легкомыслии людей и о наивности тех, кто пытался внушить им разумное
отношение к жизни. По ночам пред ним опять вставала картина белой земли в красных пятнах пожаров, черные потоки
крестьян.
Глядя на него, слушая его, видя его деятельность, распоряжения по хозяйству,
отношения к окружающим его людям, к приказчикам,
крестьянам — ко всем, кто около него был, с кем он соприкасался, с кем работал или просто говорил, жил вместе, Райский удивлялся до наивности каким-то наружно будто противоположностям, гармонически уживавшимся в нем: мягкости речи, обращения — с твердостью, почти методическою, намерений и поступков, ненарушимой правильности взгляда, строгой справедливости — с добротой, тонкой, природной, а не выработанной гуманностью, снисхождением, — далее, смеси какого-то трогательного недоверия к своим личным качествам, робких и стыдливых сомнений в себе — с смелостью и настойчивостью в распоряжениях, работах, поступках, делах.
Наталью Ивановну интересовали теперь по
отношению брата два вопроса: его женитьба на Катюше, про которую она слышала в своем городе, так как все говорили про это, и его отдача земли
крестьянам, которая тоже была всем известна и представлялась многим чем-то политическим и опасным.
В религиозном
отношении он был также типичным
крестьянином: никогда не думал о метафизических вопросах, о начале всех начал, о загробной жизни. Бог был для него, как и для Араго, гипотезой, в которой он до сих пор не встречал надобности. Ему никакого дела не было до того, каким образом начался мир, по Моисею или Дарвину, и дарвинизм, который так казался важен его сотоварищам, для него был такой же игрушкой мысли, как и творение в 6 дней.
Прежде всего выступила на сцену история составления уставной грамоты, [Уставная грамота — акт, определяющий
отношения между помещиком и
крестьянами до совершения выкупной сделки; составлялся, по «Положению» 1861 года об отмене крепостного права, самим помещиком и утверждался мировым посредником, избранным из среды дворян.] что относилось еще ко времени опекунства Сашки Холостова.
С
крестьянами и дворовыми обходился он строго и своенравно; несмотря на то, они были ему преданы: они тщеславились богатством и славою своего господина и в свою очередь позволяли себе многое в
отношении к их соседам, надеясь на его сильное покровительство.
Напротив, поступки мамаши, по
отношению к
крестьянам, встречают их безусловное одобрение.
Вы сказали бы помещику, что так как его
крестьяне — его братья во Христе, а как брат не может быть рабом своего брата, то он и должен или дать им свободу, или хотя, по крайней мере, пользоваться их трудами как можно выгоднее для них, сознав себя, в глубине своей совести, в ложном положении в
отношении к ним».
Способом к сему надежнейшим почел он уподобить
крестьян своих орудиям, ни воли, ни побуждения не имеющим; и уподобил их действительно в некотором
отношении нынешнего века воинам, управляемым грудою, устремляющимся на бой грудою, а в единственности ничего не значущим.
Инвентари до известной степени ограничивали хозяйственный и отчасти личный произвол помещика по
отношению к
крестьянам.] сделали некоторым образом шаг к тому! — присовокупил Марьеновский; но присовокупил совершенно тихим голосом, видя, что горничная и Иван проходят часто по комнате.
Семейная жизнь
крестьянина, его
отношение к земле, к промыслам, к нанимателю, к начальству — все выступило на арену, и всему предполагается учинить отчетливую и безвыходную регламентацию.
Чтоб не устанавливать никаких
отношений к
крестьянам и не входить с ними ни в какие соглашения, он выписал из Кашина двух стрикулистов и передал им в руки уставное дело, а сам сейчас же нарушил барскую запашку, запродал три четверти живого инвентаря, заколотил большинство служб и распустил дворовых, кроме тех, которые не шли сами, или тех, без которых на первых порах нельзя было обойтись.
В начале базара
крестьяне держались тихо, почти не отвечая на ругательства, лицемерные ласки и насмешки горожан; они скучно и лениво поглядывали вокруг, будто ожидая иных людей, другого
отношения.
Но… или перебродские
крестьяне отличались какой-то особенной, упорной несообщительностью, или я не умел взяться за дело, —
отношения мои с ними ограничивались только тем, что, увидев меня, они еще издали снимали шапки, а поравнявшись со мной, угрюмо произносили: «Гай буг», что должно было обозначать: «Помогай Бог».
Взгляните же, что у нас делается в этом
отношении —
крестьяне освобождаются, и сами помещики, утверждавшие прежде, что еще рано давать свободу мужику, теперь убеждаются и сознаются, что пора развязаться с этим вопросом, что он действительно созрел в народном сознании…
Дорогой он рассказывал мне о Кавказе, о жизни помещиков-грузин, о их забавах и
отношении к
крестьянам. Его рассказы были интересны, своеобразно красивы, но рисовали предо мной рассказчика крайне нелестно для него. Рассказывает он, например, такой случай: К одному богатому князю съехались соседи на пирушку; пили вино, ели чурек и шашлык, ели лаваш и пилав, и потом князь повёл гостей в конюшню. Оседлали коней.
— Я говорю, чтоб вы меня извинили,
Крестьян Иванович, в том, что я, сколько мне кажется, не мастер красно говорить, — сказал господин Голядкин полуобиженным тоном, немного сбиваясь и путаясь. — В этом
отношении я,
Крестьян Иванович, не так, как другие, — прибавил он с какою-то особенною улыбкою, — и много говорить не умею; придавать слогу красоту не учился. Зато я,
Крестьян Иванович, действую; зато я действую,
Крестьян Иванович!
По
отношению образования крепостных людей, отец всю жизнь неизменно держался правила: всякий
крестьянин или дворовый по достижении сыном соответственных лет обязан был испросить позволения отдать его на обучение известному ремеслу, и бывший ученик обязан был принести барину на показ собственного изделия: овчину, рукавицы, подкову, полушубок или валенки, и только в случае одобрения работы, отцу дозволялось просить о женитьбе малого.
Жизнь
крестьянина не кажется мне простой, она требует напряженного внимания к земле и много чуткой хитрости в
отношении к людям.
Во-первых, много прошло времени после первоначальных моих хозяйственных опытов, и я не так уже поверхностно и легкомысленно смотрел на
отношения помещика к своим
крестьянам.
Девки в счет нейдут при этом, а только парни, которые при больших заработках привыкают к известной роскоши, а затем к водке, так что положение заводского рабочего никак нельзя сравнить ни в материальном, ни в нравственном
отношении с положением
крестьянина.
Мы видели, что даже в вопросе об
отношениях помещиков и
крестьян сатира думала идти за великою монархинею, которая совсем и не намерена была подымать этого вопроса.
Обличители хотели внушить помещикам правила человеколюбия, без ограничения их произвола и без изменения их юридических
отношений к
крестьянам.
Но переберите другие журналы: в них найдете то же самое. «Атеней» писал (в № 8), что для обеспечения исправного платежа оброка освобождающимися
крестьянами необходимо предоставить помещику право наказывать
крестьян самому; потому что если он станет жаловаться земской полиции, то, «не говоря уже о недостаточной благонадежности полицейских чиновников, самое вмешательство посторонней власти должно непременно произвести некоторое расстройство хозяйственных
отношений» невыгодное для помещика (стр. 511).
Затем для
крестьян определялось учение: читать, писать и закон божий; преимущественно же указывалось на нравственное воспитание, состоящее в исполнении своих обязанностей в
отношении к властям.
Отношение бояр к сельскому населению видно из свидетельства Кошихина, который говорит, что бояре держат при себе людей до 100 и даже до 1000 и что некоторых из них посылают в вотчины свои «и укажут им с
крестьян своих имати жалованье и всякие поборы, чем бы им поживиться» (Кошихин, стр. 126).
Чтобы не ходить далеко за примерами, укажем на то, чем полна теперь вся Россия, что отодвинуло далеко назад все остальные вопросы, — на изменение
отношений между помещиками и
крестьянами.
Полина. Он мягок… он хочет быть добрым со всеми! Добрые
отношения с народом выгоднее для обеих сторон, это его убеждение…
Крестьяне очень оправдывают его взгляды… Берут землю, платят аренду, и — все идет прекрасно. А эти… (Идут Татьяна и Надя.) Надя! моя милая, ты понимаешь, как неприлично…
Только что Александра ушла, мимо окон по двору идет Андрюшка ткач, с женой, очень смазливый малый, год назад женившийся на молоденькой и очень хорошенькой из
крестьян бабенке, значит, еще молодые и оба, в
отношении меня, несмелые; они стоят некоторое время на дворе и перекоряются, кому идти проситься: наконец, подходит к окну молодая и кланяется.
Едва ли можно предположить, чтобы
отношения помещика к
крестьянам допетровского периода были таковы, какими изобразил их автор.
Очень удачно нарисован боярин Куродавлев, осердившийся на царя за мнимое оскорбление своего родового старшинства и живущий по-боярски в своей отдаленной отчине; его помещичьи
отношения к своим
крестьянам, холопьям и бесчисленной дворне также описаны прекрасно, живо и даже верно, сказал бы я, если их придвинуть поближе к нам, то есть, если бы события романа происходили не в 1682, а хотя в 1742 году, двумя поколениями позднее.
Воспитание его не было сложно; простое, деревенское воспитание того времени; оно ограничивалось с физической стороны — развитием непобедимого пищеварения, с нравственной — укоренением верного взгляда на
отношение столбового помещика к дворовым и
крестьянам.
Мнения, о которых мы говорим, касаются характеристики русского
крестьянина и его
отношений к крепостному праву.
Крестьянину вовсе не до такой умственной роскоши; он человек рабочий, он задумывается над тем, что может иметь
отношение к его жизни, и задумывается именно для того, чтобы в душе своей найти основание для практической деятельности.
Не заходя далеко, а только раскрывая подробнее смысл немногих рассказов Марка Вовчка, так верных русской действительности, мы нашли, что неестественные, крепостные
отношения, существовавшие до сих пор между народом и высшими классами, будучи материально и нравственно вредны для
крестьян, были еще более гибельны для самих владельцев.
В этом
отношении мы стоим совершенно наряду с нашими
крестьянами.
Теперь, объяснивши, в чем дело, приведем несколько выписок из «Живописца» и «Трутня» в подтверждение той же мысли, что произвол и своекорыстные расчеты были весьма обыкновенным явлением в
отношениях старинных помещиков к
крестьянам.
И замечательно, что, не умея сам определить границ своих прав в
отношении к
крестьянам, сам не зная меры своему произволу, помещик передает тот же произвол и человеку своему. «Поровняй, говорит, их по твоему благорассуждению, возьми с них, сколько потребно будет», т. е. сколько тебе покажется нужным.
Она, конечно, не стоит на степени развития Простаковой, которая, узнавши, что Палашка лежит больная и бредит, восклицает с негодованием: «Лежит, бестия, — бредит! как будто благородная!» Но все-таки и Софья Николаевна не могла еще дойти до понятия о том благородстве, которое равно свойственно и помещику и
крестьянину и которое нередко может быть в совершенно обратном
отношении к общественному положению лица.
Мы обещали очерк деревенской жизни старинных помещиков, а говорили об их
отношениях к
крестьянам и крепостной прислуге.
Вот в каком виде представляются нам, по запискам г. Аксакова,
отношения к
крестьянам в разных лицах семейства Багровых.
Помещики, конечно, поняли ныне свои
отношения к
крестьянам гораздо лучше, чем прежде: доказательством этого может служить то радостное чувство, с которым принимается ими, за исключением самых грубых и необразованных, высочайшая воля об освобождении
крестьян.
Произвол, господствовавший встарь в
отношениях помещиков к
крестьянам и особенно дворовым, существовал совершенно независимо от того, вспыльчив был барин или нет.
Самое отстранение Софьи Николаевны от дел хозяйства и от
крестьян происходит, очевидно, не от сознания ложности своего положения в
отношении к ним, не от робкой застенчивости, думающей: что я им такое?
Но и она в
отношении к своим слугам и
крестьянам не могла стать на ту высоту, какая ныне требуется от человека истинно просвещенного.
В «Воскресении» Толстой рассказывает про революционера Набатова,
крестьянина по происхождению: «В религиозном
отношении он был типичным
крестьянином; никогда не думал о метафизических вопросах, о начале всех начал.
В Россию Толстой возвращается в апреле 1861 года, в самый разгар радостного возбуждения и надежд, охвативших русское общество после манифеста 19 февраля об освобождении
крестьян Толстой рассказывает: «что касается до моего
отношения тогда к возбужденному состоянию общества, то должен сказать (и это моя хорошая или дурная черта, но всегда мне бывшая свойственной), что я всегда противился невольно влияниям извне, эпидемическим, и что, если я тогда был возбужден и радостен, то своими особенными, личными, внутренними мотивами — теми, которые привели меня к школе и общению с народом».
К последним относились, главным образом, та подчас общая жизнь, которою жили
крестьяне со своими помещиками, вообще, и в частности
отношение к этим помещикам их дворовых людей.
Сохранилось в полной силе, если можно так выразиться, «нравственное крепостное право» или лучше сказать все, что было в нем, то есть в подчиненном
отношении, хорошего
крестьянина к хорошему помещику, идеально-правового, основанного на их взаимной пользе, барин, как интеллигент, вносил в темную массу знание, как капиталист, давал беднякам деньги, а
крестьяне платили ему работой.