Неточные совпадения
Это была довольно развитая, но совершенно мечтательная натура, которая вполне безучастно
относилась к существующему факту, и эту безучастность восполняла большою дозою утопизма.
И хотя результаты этих утрат с особенною горечью сказываются лишь впоследствии, однако ж можно догадываться, что и современники без особенного удовольствия
относятся к тем давлениям, которые тяготеют над ними.
Во всяком случае, в видах предотвращения злонамеренных толкований, издатель считает долгом оговориться, что весь его труд в настоящем случае заключается только в том, что он исправил тяжелый и устарелый слог «Летописца» и имел надлежащий надзор за орфографией, нимало не касаясь самого содержания летописи. С первой минуты до последней издателя не покидал грозный образ Михаила Петровича Погодина, и это одно уже может служить ручательством, с каким почтительным трепетом он
относился к своей задаче.
Читая в «Летописце» описание происшествия столь неслыханного, мы, свидетели и участники иных времен и иных событий, конечно, имеем полную возможность
отнестись к нему хладнокровно.
А это, в свою очередь, доказывает, как шатки теории вообще и как мудро поступают те военачальники, которые
относятся к ним с недоверчивостью.
К первому разряду
относились долги, которые надо было сейчас же заплатить или, во всяком случае, для уплаты которых надо было иметь готовые деньги, чтобы при требовании не могло быть минуты замедления.
— О, в этом мы уверены, что ты можешь не спать и другим не давать, — сказала Долли мужу с тою чуть заметною иронией, с которою она теперь почти всегда
относилась к своему мужу. — А по-моему, уж теперь пора…. Я пойду, я не ужинаю.
Главные качества Степана Аркадьича, заслужившие ему это общее уважение по службе, состояли, во-первых, в чрезвычайной снисходительности
к людям, основанной в нем на сознании своих недостатков; во-вторых, в совершенной либеральности, не той, про которую он вычитал в газетах, но той, что у него была в крови и с которою он совершенно равно и одинаково
относился ко всем людям, какого бы состояния и звания они ни были, и в-третьих — главное — в совершенном равнодушии
к тому делу, которым он занимался, вследствие чего он никогда не увлекался и не делал ошибок.
— Ты, я ведь вижу, всё понял и оценил и с сожалением
относишься к моим заблуждениям, — заговорил он опять, возвышая голос.
Левин же между тем в панталонах, но без жилета и фрака ходил взад и вперед по своему нумеру, беспрестанно высовываясь в дверь и оглядывая коридор. Но в коридоре не видно было того, кого он ожидал, и он, с отчаянием возвращаясь и взмахивая руками,
относился к спокойно курившему Степану Аркадьичу.
Он неуважительно
отнесся к женскому образованию вообще и сказал, что Ганна, покровительствуемая Анной Англичанка, вовсе не нуждалась в знании физики.
Но она не слушала его слов, она читала его мысли по выражению лица. Она не могла знать, что выражение его лица
относилось к первой пришедшей Вронскому мысли — о неизбежности теперь дуэли. Ей никогда и в голову не приходила мысль о дуэли, и поэтому это мимолетное выражение строгости она объяснила иначе.
Он прежде
относился холодно и даже враждебно
к этому новому учению и с графиней Лидией Ивановной, увлекавшеюся им, никогда не спорил, а старательно обходил молчанием ее вызовы.
Уже раз взявшись за это дело, он добросовестно перечитывал всё, что
относилось к его предмету, и намеревался осенью ехать зa границу, чтоб изучить еще это дело на месте, с тем чтобы с ним уже не случалось более по этому вопросу того, что так часто случалось с ним по различным вопросам. Только начнет он, бывало, понимать мысль собеседника и излагать свою, как вдруг ему говорят: «А Кауфман, а Джонс, а Дюбуа, а Мичели? Вы не читали их. Прочтите; они разработали этот вопрос».
По всем этим соображениям Анна не хотела ехать, и
к этому ее отказу
относились намеки записки княгини Тверской.
Левин чувствовал, что неприлично было бы вступать в философские прения со священником, и потому сказал в ответ только то, что прямо
относилось к вопросу.
Блестящие нежностью и весельем глаза Сережи потухли и опустились под взглядом отца. Это был тот самый, давно знакомый тон, с которым отец всегда
относился к нему и
к которому Сережа научился уже подделываться. Отец всегда говорил с ним — так чувствовал Сережа — как будто он обращался
к какому-то воображаемому им мальчику, одному из таких, какие бывают в книжках, но совсем не похожему на Сережу. И Сережа всегда с отцом старался притвориться этим самым книжным мальчиком.
С тех пор, хотя они не были в разводе, они жили врозь, и когда муж встречался с женою, то всегда
относился к ней с неизменною ядовитою насмешкой, причину которой нельзя было понять.
Потом и разговор брата о коммунизме,
к которому тогда он так легко
отнесся, теперь заставил его задуматься.
Степан Аркадьич испуганно очнулся, чувствуя себя виноватым и уличенным. Но тотчас же он утешился, увидав, что слова: «он спит»
относились не
к нему, а
к Landau. Француз заснул так же, как Степан Аркадьич. Но сон Степана Аркадьича, как он думал, обидел бы их (впрочем, он и этого не думал, так уж всё ему казалось странным), а сон Landau обрадовал их чрезвычайно, особенно графиню Лидию Ивановну.
Я поместил в этой книге только то, что
относилось к пребыванию Печорина на Кавказе; в моих руках осталась еще толстая тетрадь, где он рассказывает всю жизнь свою. Когда-нибудь и она явится на суд света; но теперь я не смею взять на себя эту ответственность по многим важным причинам.
Прежде всего
отнеслись к Коробочке, но тут почерпнули не много: купил-де за пятнадцать рублей, и птичьи перья тоже покупает, и много всего обещался накупить, в казну сало тоже ставит, и потому, наверно, плут, ибо уж был один такой, который покупал птичьи перья и в казну сало поставлял, да обманул всех и протопопшу надул более чем на сто рублей.
— Превосходно изволили заметить, —
отнесся Чичиков, — точно, не мешает. Видишь вещи, которых бы не видел; встречаешь людей, которых бы не встретил. Разговор с иным тот же червонец. Научите, почтеннейший Константин Федорович, научите,
к вам прибегаю. Жду, как манны, сладких слов ваших.
Конечно, никак нельзя было предполагать, чтобы тут
относилось что-нибудь
к Чичикову; однако ж все, как поразмыслили каждый с своей стороны, как припомнили, что они еще не знают, кто таков на самом деле есть Чичиков, что он сам весьма неясно отзывался насчет собственного лица, говорил, правда, что потерпел по службе за правду, да ведь все это как-то неясно, и когда вспомнили при этом, что он даже выразился, будто имел много неприятелей, покушавшихся на жизнь его, то задумались еще более: стало быть, жизнь его была в опасности, стало быть, его преследовали, стало быть, он ведь сделал же что-нибудь такое… да кто же он в самом деле такой?
Последние слова он уже сказал, обратившись
к висевшим на стене портретам Багратиона и Колокотрони, [Колокотрони — участник национально-освободительного движения в Греции в 20-х г. XIX в.] как обыкновенно случается с разговаривающими, когда один из них вдруг, неизвестно почему, обратится не
к тому лицу,
к которому
относятся слова, а
к какому-нибудь нечаянно пришедшему третьему, даже вовсе незнакомому, от которого знает, что не услышит ни ответа, ни мнения, ни подтверждения, но на которого, однако ж, так устремит взгляд, как будто призывает его в посредники; и несколько смешавшийся в первую минуту незнакомец не знает, отвечать ли ему на то дело, о котором ничего не слышал, или так постоять, соблюдши надлежащее приличие, и потом уже уйти прочь.
— Прошу любить старую тетку, — говорила она, целуя Володю в волосы, — хотя я вам и дальняя, но я считаю по дружеским связям, а не по степеням родства, — прибавила она,
относясь преимущественно
к бабушке; но бабушка продолжала быть недовольной ею и отвечала...
— Необходимо посидеть дома», — это
относилось к кусту, застрявшему среди тропы и потому обдерганному платьем прохожих.
По дороге, лицом
к нему, шла та самая Корабельная Ассоль,
к которой Меннерс только что
отнесся клинически.
По ее мнению, такого короткого знакомства с богом было совершенно достаточно для того, чтобы он отстранил несчастье. Она входила и в его положение: бог был вечно занят делами миллионов людей, поэтому
к обыденным теням жизни следовало, по ее мнению,
относиться с деликатным терпением гостя, который, застав дом полным народа, ждет захлопотавшегося хозяина, ютясь и питаясь по обстоятельствам.
Отношусь к вам, как
к человеку, облагороженному образованием.
Сим покиванием глав не смущаюсь, ибо уже всем все известно, и все тайное становится явным; и не с презрением, а со смирением
к сему
отношусь.
Она сообщала, между прочим, что, несмотря на то, что он, по-видимому, так углублен в самого себя и ото всех как бы заперся, —
к новой жизни своей он
отнесся очень прямо и просто, что он ясно понимает свое положение, не ожидает вблизи ничего лучшего, не имеет никаких легкомысленных надежд (что так свойственно в его положении) и ничему почти не удивляется среди новой окружающей его обстановки, так мало похожей на что-нибудь прежнее.
«Теперь мы еще поборемся», — с злобною усмешкой проговорил он, сходя с лестницы. Злоба же
относилась к нему самому; он с презрением и стыдом вспоминал о своем «малодушии».
Зосимов медленно шевельнулся и, может быть, и ответил бы, если бы Разумихин,
к которому вовсе не
относились, не предупредил его тотчас же...
Она смотрела на Соню даже с каким-то благоговением и сначала почти смущала ее этим благоговейным чувством, с которым
к ней
относилась.
Напрасно: это всё
относится к другим,
Молчалин вам наскучил бы едва ли,
Когда б сошлись короче с ним.
Николай Петрович только вздохнул; он и не подозревал,
к кому
относились эти слова.
Аркадия в особенности поразила последняя часть сонаты, та часть, в которой, посреди пленительной веселости беспечного напева, внезапно возникают порывы такой горестной, почти трагической скорби… Но мысли, возбужденные в нем звуками Моцарта,
относились не
к Кате. Глядя на нее, он только подумал: «А ведь недурно играет эта барышня, и сама она недурна».
А еще через некоторое время он, поняв, что ему выгоднее
относиться к ней более серьезно, сделал ее зеркалом своим, приемником своих мыслей.
Рядом с ними — Лютов, который
относится к революционерам, точно
к приказчикам своим. Вспомнился и Кутузов, посвятивший себя работе разрушения этой жизни, но Клим Самгин мысленно отмахнулся от него.
Марина
отнеслась к призыву партии кадет иронически.
Но, несмотря на это, он вызвал у Самгина впечатление зажиточного человека, из таких, — с хитрецой, которым все удается, они всегда настроены самоуверенно, как Варавка,
к людям
относятся недоверчиво, и, может быть, именно в этом недоверии — тайна их успехов и удач.
И чем более наблюдал он любителей споров и разногласий, тем более подозрительно
относился к ним. У него возникало смутное сомнение в праве и попытках этих людей решать задачи жизни и навязывать эти решения ему. Для этого должны существовать другие люди, более солидные, менее азартные и уже во всяком случае не полубезумные, каков измученный дядя Яков.
Иногда Клим чувствовал, что Лидия
относится к нему так сухо и натянуто, как будто он оказался виноват в чем-то пред нею и хотя уже прощен, однако простить его было не легко.
«Нет, она не может серьезно
относиться к пляскам на заводе искусственных минеральных вод! Не может!»
— А он тебя, по-моему, правильно… оценил, — охлажденно и как будто обиженно продолжал Дронов. —
К людям ты
относишься… неблагосклонно. Даже как будто брезгливо…
И тотчас же забыл о Дронове. Лидия поглощала все его мысли, внушая все более тягостную тревогу. Ясно, что она — не та девушка, какой он воображал ее. Не та. Все более обаятельная физически, она уже начинала
относиться к нему с обидным снисхождением, и не однажды он слышал в ее расспросах иронию.
К «Анне Карениной» она
отнеслась еще более резко...
— Что же тут странного? — равнодушно пробормотал Иноков и сморщил губы в кривую улыбку. — Каменщики, которых не побило,
отнеслись к несчастью довольно спокойно, — начал он рассказывать. — Я подбежал, вижу — человеку ноги защемило между двумя тесинами, лежит в обмороке. Кричу какому-то дяде: «Помоги вытащить», а он мне: «Не тронь, мертвых трогать не дозволяется». Так и не помог, отошел. Да и все они… Солдаты — работают, а они смотрят…
Прейс
относится к русским, как Туробоев
к мужикам.